Изменение характера иммиграции в Россию и реакция принимающего общества

Иммиграция в Россию, и прежде всего трудовая, имеет преимущественно незаконный характер. Оценки числа не­законных мигрантов в России варьируют от 1,5 до 10 млн человек. Оценка в 5 млн — наиболее реа­листична

Новые тренды иммиграции в Россию

В последние годы в миграционных процессах произошли существенные изменения, имевшие ряд серьезных социальных и политических последствий, среди которых можно отметить рост мигрантофобии как на государственном, так и на бытовом уровнях. На государственном уровне он выразился в ужесточении иммиграционной политики и резком увеличении роли силовых методов регулирования миграции, на бытовом — в усилении негативных стереотипов, связанных с образом мигранта, и даже в насильственных действиях в ряде регионов, в нападениях на мигрантов и т. п.

Основные изменения произошли не столько в количественных трендах, сколько в характере миграционных процессов между Россией и странами СНГ и Балтии. Прежде всего миграционный приток в Россию все в меньшей мере имеет вынужденный характер. Численность вынужденных мигрантов, зарегистрированных с начала действия законов "О беженцах" и "О вынужденных переселенцах", на 1 января 2003 г. (505,7 тыс. человек) уменьшилась по сравнению с 1997 г., когда был достигнут максимум (1147,4 тыс.), более чем в два раза. Ежегодно все меньше мигрантов получают статус вынужденного переселенца (в 1999 г. — 78,7 тыс. человек, в 2000 г. — 58,9 тыс., в 2001 г. — 41,8 тыс., в 2002 г. — 20,5 тыс.) и статус беженца (соответственно 381, 277,134 и 51 человек).

Миграционный приток в Россию все больше составляют трудовые мигранты. Ежегодно в стране работают по официальным разрешениям от 200 до 300 тыс. иностранных граждан (в 2000 г. — 213,3 тыс. человек, в 2001 г. — 283,7 тыс.), примерно половина из них из стран СНГ и Балтии, остальные из-за пределов бывшего СССР. Число легальных трудовых мигрантов остается довольно стабильным, но отражает лишь видимую часть айсберга.

Государственная статистика констатирует весьма заметное уменьшение официально зарегистрированного миграционного притока из стран СНГ и Балтии и существенное сокращение общего миграционного прироста населения России за счет миграционного обмена с этими странами в последние годы по сравнению с серединой 90-х. Максимум нетто-миграции был достигнут в 1994 г. — 914,6 тыс. человек, в 2000 г. этот показатель составил 266,9 тыс., в 2001 и 2002 гг. —123,7 и 124,3тыс. Это свидетельствует не только и не столько о снижении интенсивности переселения в Россию на постоянное жительство, сколько об уменьшении легальной составляющей миграционного обмена с этими странами.

Иммиграция в Россию, и прежде всего трудовая, имеет преимущественно незаконный характер. Оценки числа незаконных мигрантов в России варьируют от 1,5 до 10 млн человек. Официальная оценка — 5 млн, она наиболее реалистична и подтверждается результатами как наших, так и других исследований.

По данным обследования, проведенного Московской исследовательской программой МОМ в 2001-2002 гг., в ходе которого опрошено более 3 тыс. незаконных мигрантов в 12 регионах России, на оседание ориентированы 28% незаконных мигрантов (хотят остаться навсегда, получить российское гражданство). В Москве эта доля выше — 40%, в приграничных регионах — значительно ниже, например, в Ставрополье — 18%. Около 7% составляет транзитная миграция через Россию в другие страны, преимущественно западные. Остальные 65% — временные трудовые мигранты, более половины которых намерены работать в России длительное время (более года).

С изменением характера меняется и этнический состав миграционного притока в Россию. В нем все меньше доля русских и больше доля иноэтничных мигрантов, т. е. представителей тех групп, которые в статистике определяются как "преимущественно проживающие за пределами России". Среди прибывших в Россию из СНГ и Балтии в 1992 г. было 66% русских, в 1993 г. — 65%, в 1994 г. — 63%, в 1995 г. — 61%, в 2000 г. — 54%, в 2002 г. — 55%. И это в официально регистрируемой части притока. В нелегальной его части доля русских намного меньше. Как показало наше обследование, среди незаконных мигрантов в Ставропольском крае русских около 23%, в Москве — 16%. Зато кавказцев заметно больше. Доля азербайджанцев, армян и  грузин составила в Ставропольском крае более 45%, в Москве — 23%.

Все эти изменения создали предпосылки для роста антимигрантских настроений.

Кавказофобия как доминанта антимигрантских настроений в России

Кавказские мигранты в наибольшей мере вызывают негативную реакцию принимающего общества, а кавказофобия стала доминирующей фобией в России. Проведенное автором доклада по заказу и при финансовой поддержке MOM в 1998 г. обследование вынужденных мигрантов в пяти областях (Воронежской, Орловской, Ростовской, Саратовской, Рязанской) включало также параллельный опрос населения (771 человека) об отношении к мигрантам. Местным жителям в числе других задавался вопрос, к мигрантам каких национальностей они относятся "положительно или терпимо", "скорее негативно, чем терпимо", "крайне негативно". Разумеется, вопросы были открытыми, респондентам предлагалось самим назвать национальности. В ответах на вопросы о негативном отношении представителей кавказских народов назвали 28% респондентов ("скорее негативно, чем терпимо" — 17%, "крайне негативно" — 11%), а представителей других неславянских народов — 9% ("крайне негативно" — 4%). Наибольшая доля респондентов выразила негативное отношение к кавказцам в Ростовской области — 48%.

Эти же вопросы были повторены автором при участии в обследовании Центра изучения проблем вынужденной миграции в СНГ, проведенном в 2002 г. в четырех субъектах Российской Федерации (Нижегородской, Оренбургской, Саратовской областях и Удмуртии), в ходе которого было опрошено более тысячи местных жителей. В ответах на вопрос о "скорее негативном, чем терпимом" отношении местные жители называли кавказцев намного чаще, чем пять лет назад, — от 28% до 37% респондентов по сравнению с 17% в 1998 г. Но теперь у кавказских мигрантов появились "конкуренты" в лице представителей коренных народов стран Центральной Азии, которых упомянули при ответе на этот вопрос 34% респондентов в Оренбургской области и от 6% до 19% в остальных трех регионах.

Если в 1998 г. ответов о "крайне негативном" отношении к кавказцам было меньше, чем о "скорее негативном", то в 2002 г. их оказалось значительно больше: 32% в Нижегородской области и 42-44% в трех других регионах.

Отрадно отметить, что на вопросы о негативном отношении к мигрантам каких-то национальностей достаточно много респондентов ответили "ни к каким" (от 24% до 32%) либо затруднились ответить (от 17% до 33%). То есть довольно большая часть населения не рассматривает проблемы миграции в этнической плоскости либо считает, что такой ракурс стыдно обсуждать публично, видит в нем нечто нехорошее.

Однако в целом исследование выявило значительный рост кавказофобии и появление нового заметного феномена — нетерпимости в отношении центральноазиатских мигрантов.

Можно поставить эту динамику под сомнение из-за различий обследованных регионов. Но один их них участвовал в обоих опросах — это Саратовская область, в которой "скорее негативное" отношение к кавказцам выразили в 1998 г. 26% респондентов, а в 2002 г. — 31%, "крайне негативное" — соответственно 9% и 42% опрошенных. Негативное отношение к мигрантам других неславянских национальностей включая "азиатов" в 1998 г. отметили 5% саратовских респондентов, а в 2002 г. только к представителям центральноазиатских народов — 18%.

Можно было бы надеяться, что полученные данные отражают уровень пассивной кавказофобии. К сожалению, это справедливо лишь отчасти. Результаты опроса нами вынужденных мигрантов в 1998 г. (888 человек, в том числе 78 кавказцев) свидетельствуют, что среди кавказских мигрантов 20% меняли место жительства на территории России из-за конфликтов с местным населением, тогда как среди русских — всего 4%.

Истоки антимигрантских настроений

По-видимому, один из источников кавказофобии — события в Чечне. При ответе на вопрос о "крайне негативном" отношении назвали чеченцев в 2002 г. в Удмуртии и Оренбургской области 14% и 20% респондентов, в двух других субъектах — 7% и 13%. И это не связано с масштабами притока чеченцев в тот или иной регион.

Другая причина роста антимигрантских настроений — изменение характера иммиграции, преобладание в притоке в Росииютрудовых мигрантов, отношение к которым еще более настороженное, чем раньше к вынужденным переселенцам. Здесь отсутствует аспект сочувствия, зато в гораздо большей степени им вменяют в вину разного рода социальные и экономические проблемы, от которых страдает местное население. В 1998 г. 38% местных жителей видели что-то положительное в приезде вынужденных мигрантов, причем не только экономическую выгоду. Переселенцев рассматривали как пополнение населения (13% опрошенных), как хороший пример для жителей России (15%). Даже ответы об экономической пользе имели известное высокое звучание: "оживили дела на предприятии, в хозяйстве" (6%), "возродили заброшенные земли" (13%), "построили, отремонтировали дома" (12%), "помогают местному населению" (2%). Приезд сегодняшних мигрантов значительно реже ассоциируется с чем-то позитивным (только в Нижегородской области у 43% респондентов, тогда как в Оренбургской — у 28%, а в Удмуртии и Саратовской области — у 17%). И то положительное, которое отмечают местные жители, почти не связано с взглядом на мигрантов как на возможных сограждан или по крайней мере соседей. Позитивное почти полностью сводится к тем экономическим результатам, которые и ожидаются от трудовых мигрантов: заполнение невостребованных местным населением рабочих мест (5% в Удмуртии и от 17% до 21% в других субъектах), наполнение рынков дешевыми товарами и продуктами (17% в Нижегородской области и от 5% до 8% в остальных регионах}, дешевые строительные услуги (8% и 11% в Саратовской и Оренбургской областях, 2% и 3% в двух других регионах).

Гораздо чаще местные жители видят в приезде мигрантов нечто отрицательное (см. таблицу 1).

В перечне претензий к мигрантам представлен набор стереотипов, бытующих в российском обществе на всех уровнях включая государственный.

На первом месте стоит образ мигранта-преступника, который активно создается и насаждается в общественном сознании благодаря заявлениям ответственных государственных чиновников, милицейским сводкам и их отражению в средствах массовой информации. Однако многие ведущие эксперты опровергают это представление. В частности, недавно Эмиль Паин еще раз убедительно показал, насколько оно мифологизировано, приведя достаточно много фактов и статистических выкладок в журнале "Этно-панорама" (2003. — № 1-2).

Таблица 1
Ответы  на  вопрос:  «Что отрицательное  Вы  видите  в  приезде  мигрантов?», %   опрошенных  (2002 г.)

* — Они «хотят слишком много льгот», «устанавливают свои порядки», «устанавливают свои правила игры», «притесняют местное население», «они везде, они хозяева», «мы для них алкоголики», они «агрессивные», «хитрые», «нахальные», «противные, наглые», «хамское отношение к русским девуш­кам», «торгуют нашими девушками», «меняют (этническую. — Г. В.) структуру населения», «понижают и без того низкий уровень нашего населения», «зарабатывают любым путем», «везут наркотики», «торгуют наркотиками».

Развенчание мифа о мигрантах-преступниках не означает, что мигранты не совершают преступлений. Существует поток криминальной миграции, целью которой является именно преступная деятельность, например, наркотрафик. Но по своей численности криминальный миграционный поток составляет очень малую долю среди других миграций, таких, как вынужденное и добровольное переселение, учебная и трудовая миграция, воссоединение семей и т. д., в которых уровень преступности не выше или даже значительно ниже, чем среди российского населения. Например, в 1995-1998 гг. преступность среди населения Пензенской области составляла 9,99 зарегистрированных преступлений на 1000 человек, а среди вынужденных переселенцев — 0,17.

На втором месте — недовольство качеством продаваемых мигрантами товаров. Действительно, страна наводнена фальсификатами и просроченными продуктами. Но, как и в случае с преступностью, ответственность за это перекладывается на мигрантов в необоснованно большой мере.

Третье место занимает угроза здоровью принимающего населения. Действительно, большинство мигрантов — незаконные, а потому они не проходят медосмотров, имеют минимальный доступ к медицинским услугам, их здоровье подвергается серьезным испытаниям из-за антисанитарных условий проживания и чрезмерной трудовой эксплуатации. Многие из них приезжают из стран с плохой санитарно-эпидемиологической обстановкой. Но эти угрозы имеют потенциальный характер, случаи реального ущерба здоровью местного населения из-за перечисленных причин пока неизвестны. Так что и это обвинение мигрантов можно отнести к разряду стереотипов.

Заслуживает внимания занявшее четвертое место обвинение мигрантов в том, что "они развращают наше население". Этот ответ может указывать на антикавказские настроения, связанные с поведением самих кавказцев, которое часто выглядит вызывающим, нарушает нормы, принятые в российском обществе, и даже те, которые приняты и соблюдаются на родине мигрантов.

Заметим, что последствия иммиграции, которые реально затрагивают интересы принимающего населения (повышение цен на жилье, обострение конкуренции за рабочие места, понижение уровня заработной платы в отраслях массовой занятости мигрантов), упоминаются респондентами гораздо реже и занимают пятое-седьмое места.

Среди ответов населения о том, чем занимаются иммигранты в России, безусловно доминирует торговля (от 80% и 85% в Саратовской и Оренбургской областях до 93% и 97% в Нижегородской области и Удмуртии). Наиболее раздраженно воспринимается торговля на рынках и в ларьках. В этих ответах образ мигранта-преступника отодвигается на третье место и вытесняется образом мигранта-торговца, т. е. спекулянта и обманщика, как это было закреплено еще в советском менталитете, воспринимавшем торговлю как занятие неуважаемое, даже презренное, хотя и денежное. Поскольку наиболее многочисленные кавказские народы относятся к традиционно торговым, то именно их представителей население чаще всего встречает на рынках и в ларьках в своем ежедневном обыденном опыте. Другие сферы занятости трудовых мигрантов не столь видны. Наше обследование незаконных мигрантов в 2001-2002 гг. показало, что лишь треть из них заняты в торговле, около четверти заняты в сфере услуг, пятая часть — в строительстве. Интересно, что анализ отраслевой принадлежности рабочих мест, занимаемых кавказскими и русскими мигрантами, не выявил существенных различий в сферах их занятости. Доля занятых в торговле оказалась абсолютно одинаковой в обеих группах.

Второе занятие мигрантов, которое вызывает особую неприязнь населения и с которым оно сталкивается еже дневно, — это нищенство (24% и 38% ответов в Саратовской и Нижегородской областях, 52% и 66% в Удмуртии и Оренбургской области), которое ассоциируется чаще всего с таджиками. Эксперты из Таджикистана объясняют, что попрошайничают в России таджикские цыгане, которых местное население не в состоянии отличить от таджиков. Таджики же преимущественно заняты в типичных "мигрант-ских" отраслях (торговле, строительстве, услугах), но составляют там низовую страту, выполняющую наиболее тяжелые и низкооплачиваемые работы.

Таким образом, в соответствии с результатами эмпирических исследований источники мигрантофобии в России можно свести в следующие основные группы:

•     Реакция на конкретные политические события (например, в Чечне, Грузии и др.).

•     Смена доминанты миграционного притока: от вынужден ной репатриации к трудовой иммиграции.

•     Стереотипы, зачастую создаваемые и поддерживаемые в определенных политических и финансовых интересах,

проводниками которых в общественное сознание слу жат средства массовой информации.

•     Стереотипы, возникающие, во-первых, из личного опыта людей вследствие искаженного представления о реальной ситуации и, во-вторых, из ментальности, сохранившейся со времен советской распределительной системы, в которой торговцы предстают спекулянтами, а приезжие — претендентами на чужой кусок пирога (эта и предыдущая группы стереотипов преимущественно определяют отношение населения к мигрантам).

•     Особенности поведения мигрантов, которые определяются не только культурными отличиями, но и их отношением к принимающему государству и населению, к существующим в принимающем обществе нормам и ценностям.

•     Реалии, связанные с проводимой миграционной политикой, особенно практической, и политикой на рынках труда, которые увеличивают масштабы незаконной миграции и выталкивают мигрантов в теневые сферы занятости.

Этому способствует, с одной стороны, необоснованно ограниченное правовое пространство для иммиграции, а с другой- спрос на незаконных мигрантов со стороны работодателей. Наш опрос руководителей предприятий и фирм в 2001-2002 гг. показал, что мотивами их заинтересованности в использовании труда "нелегалов" являются стремление снизить издержки за счет более низкой заработной платы (68% опрошенных), ухода от уплаты налогов (48%), отсутствия обязательств по социальному обеспечению (44%), сверхурочных работ (40%). Лишь 28% работодателей нанимают мигрантов незаконно из-за сложности процедур получения разрешения на наем иностранцев. В результате незаконные мигранты составляют реальную конкуренцию местному населению на рынках труда, даже вытесняя его с рабочих мест, и понижают уровень оплаты труда в ряде отраслей.

Источниками повышения толерантности российского общества к мигрантам мргли бы стать изменения сложившихся стереотипов, в том числе усилиями СМИ, совершенствование миграционной политики и политики на рынках труда в направлении расширения правового пространства миграции и усиления контроля за работодателями, повышения их ответственности за теневое использование иностранной рабочей силы и несоблюдение равенства трудовых прав мигрантов и местного населения. Но процесс должен быть двусторонним, что предполагает также повышение толерантности мигрантов к принимающему обществу.

Краткое содержание доклада на семинаре "Трудовая миграция в Россию и проблемы толерантности", 5 ноября 2003 г.

Источник: "Открытый форум МОМ", выпуск 6, декабрь 2003г.