Трудовая миграция как пробный камень толерантности российского общества

С массовой трудовой и экономической миграцией, все более иноэтничной по своему составу, Россия пока не справляется. Свидетельство этому — рост антимигрантских настроений, ксенофобии и экстремизма, как на государственном уровне, так и на бытовом

Выступление на совместной международной конференции (ЮНЕСКО, МОМ, УВКБ, ФМС) «Миграция и социально-культурные аспекты устойчивого развития», Москва, 10-12 марта, 2003 г.

В последнее десятилетие миграция все в большей мере становилась в России, как и во всем мире, политическим вопросом и вопросом государственной безопасности. На сегодняшний день проблемы миграции официально признаны в нашей стране (впервые за всю ее историю) одним из политических приоритетов государства[1] и вовлекают в поиски решений не только специальные государственные структуры и аналитиков, работающих в этой области, но и самый широкий круг российских политиков и экспертов, в том числе, до недавнего времени весьма далеких от миграционной проблематики[2].

Внимание властей в сегодняшней России к миграционной проблематике, их обеспокоенность сложившейся ситуацией обусловлены не только масштабами миграции, которые по российским меркам пока не так уж велики, и не только реально существующими вызовами, сопровождающими этот процесс во всем мире. Заметную лепту вносит не вполне адекватная реакция российской миграционной политики на эти вызовы, усугубляющая негативные последствия миграции Правовое пространство для мигрантов и их трудоустройства сужается и становится все более жестким, выталкивая их в сферу неправовых и потому опасных для них и для государства отношений, создавая все более благоприятные условия для роста коррупции и преступности.

Одним из истоков и в то же время одной из составляющих этой политики является неоправданное нагнетание, в том числе с помощью СМИ, алармистских настроений, в основе которого помимо атавизмов ментальности «железного занавеса» и распределительной системы лежит своего рода шантаж федерального правительства и законодательной власти как в ведомственных и региональных интересах — борьба за бюджет и полномочия, так и в политических — удобный образ очередного врага в лице мигрантов, на которых можно переложить ответственность за самые болезненные социальные и экономические проблемы В публичный оборот постоянно поступают пугающие своими масштабами и при этом недобросовестно трактуемые, но не подтверждаемые никакими расчетными обоснованиями и не совпадающие с результатами многочисленных исследований цифры, методика получения которых осгается тайной даже для их авторов. В частности, — о ежегодном вывозе трудовыми мигрантами из России 15 млрд долларов,[3] то есть около 4300 долларов в год или 360 в месяц на каждого мигранта. Тогда как, например, данные проведенного московской исследовательской программой MOM в 2002 г опроса свыше 3 тысяч незаконных трудовых мигрантов в России показали, что в среднем их заработки в Москве, где они оказались наиболее высокими, составляют в эквиваленте 240 долларов США в месяц или около 2900 долларов в год. Заметную часть этой суммы мигранты расходуют здесь же, в России на проживание, питание, транспорт, лечение и т.д., включая штрафы и взятки. В других регионах ежемесячные заработки трудовых мигрантов не достигают и 200 долларов. Причем, около % трудовых мигрантов получают зарплату «черным налом», что делает невозможным ее вычленение среди неучтенных доходов российских граждан, значительная часть которых также попадает за границу.

Такая природа политической обеспокоенности порождает в обществе острые болезненные резонансы, она чревата ростом антимигрантских настроений и социальной напряженности, активным выходом на политическую арену радикальных националистических сил.

Объективные предпосылки роста трудовой миграции в Россию

За последнее десятилетие Россия превратилась по типу миграционной ситуации в страну одновременно и отдающую, и принимающую, но принимающую — в значительно большей мере Рост иммиграции в Российскую Федерацию будет продолжаться в ближайшие годы, независимо от устанавливаемых правительством России квот, законодательных и бюрократических барьеров. Это обусловлено как объективными предпосылками глобального характера — мировым демографическим и экономическим дисбалансом, так и потребностями самой России.

В России происходит естественная убыль населения, особенно в трудоспособных возрастах, которая уже со второй половины 1990-х не компенсируется миграционным притоком. Население России абсолютно уменьшается. Если на 1 января 2001 г численность постоянного населения России составила 145,2 млн человек, то на 1 января 2002 — уже 144,0 млн.[4] То есть за один год население уменьшилось более чем на 1,2 млн. человек при хотя и небольшом, но все же положительном миграционном приросте — 72,3 и 77,9 тысяч человек соответственно в 2001 и 2002 гг., соответственно.[5] Согласно демографическим прогнозам, с 2006-07 гг. убыль населения только в трудоспособных возрастах достигнет 1 млн. человек в год, а с 2015 г — 1,5 млн.

В то же время, начавшееся оживление российской экономики уже сейчас столкнулось с растущим дефицитом рабочей силы. Труд становится, как неоднократно отмечалось и доказывалось одним из ведущих российских экспертов в области миграции Жанной Зайончковской,[6] самым дефицитным ресурсом в России. Экономическая статистика свидетельствует, что в 2000 г. 6% российских предприятий испытывали дефицит груда, а в 2001 г.. — уже 27%. Заявленная потребность в работниках составляла в конце 1998 г. около 328 тысяч человек, в 1999 — 590, в 2000 — 751, а в 2001 — уже 887 тысяч[7]. Число безработных в расчете на одну заявленную вакансию достигало в 1996 г. 10,8 человек, в 1998 — 6,6, а в 2001 — всего 1,5[8]. Причем, если до 1999 г значение этого показателя было ниже 1,0 только в Москве, то в 2001 г — уже в значительном числе регионов,[9] в том числе, в Москве и Тюменской области оно достигло 0,4 человека на 1 вакансию. Динамика весьма стремительная.

Некоторые российские политики и государственные чиновники выражают обеспокоенность по поводу угрозы обезлюдения ряда территорий, последствиями которого, по их мнению, могут стать потеря экономики на этих территориях и, соответственно, потеря власти.[10]

Таким образом, два увеличивающихся дефицита — демографический и трудовой — определяют объективно существующую и стремительно нарастающую потребность России в притоке мигрантов на грядущее десятилетие.

Новая миграционная ситуация и реакция российского общества

Российская миграционная политика и население России оказались не готовы к такому сценарию развития миграционной ситуации, споткнувшись теперь уже о второй пробный камень. Первым таким камнем стала в начале 1990-х годов вынужденная репатриация в Россию из новых независимых государств. Политика приема, проводившаяся в прошедшем десятилетии в отношении вынужденных мигрантов, преимущественно русских,[11] и первый опыт мигрантофобии российского населения[12] привели к тому, что страна упустила исключительно благоприятный шанс еще какое-то время восполнять демографический и трудовой дефицит за счет этнически и культурно родственного миграционного притока, состав которого, к тому же отличается высоким образовательно-квалификационным уровнем.

Незаконная миграция

Государственная российская статистика констатирует весьма заметное уменьшение официально зарегистрированного миграционного притока из стран СНГ и Балтии (со странами старого зарубежья у России сохраняется отрицательное сальдо миграции, хотя и уменьшившееся почти вдвое с начала 1990-х) и существенное сокращение общего миграционного прироста населения России за счет миграции из этих стран в последние годы по сравнению с серединой 1990-х Максимум такого прироста (нетто-миграции) был достигнут в 1994 г.. — 914,6 1ысяч человек, в 2000 — 266,9, в 2001 и 2002 гг. — 123,7 и 124,3 тысяч Это свидетельствует не только и не столько о снижении интенсивности иммиграции в Россию, сколько об уменьшении ее легальной составляющей.

Оценки числа незаконных мигрантов в России варьируют от 1,5 до 10 млн. человек. Официальная оценка составляет 5 млн. человек, она представляется наиболее реалистичной и подтверждается результатами исследований. По данным нашего исследования в 2002 г, на оседание ориентированы 28% незаконных мигрантов (хотят остаться навсегда, получить российское гражданство) В Москве, где сосредоточено почти 25% незаконных мигрантов, эта доля выше — 40%, Таким образом, реальные масштабы переселения в Россию — около 1,5 млн. человек, из которых 76% или примерно 1,2 млн. приехали в течение последних трех лет. Это более чем в 2 раза превышает официально зарегистрированный миграционный прирост населения за эти три года. Примерно 7% или 350 тысяч незаконных мигрантов используют территорию России для транзита в другие страны Остальные 65% или более 3 млн. незаконных мигрантов являются, согласно данным нашего исследования, временными трудовыми мигрантами. Тогда как по официальным разрешениям в России ежегодно работают лишь от 200 до 300 тысяч иностранных граждан (в 2000 — 213,3 тысяч человек, в 2001 — 283,7 тысяч). На этом же уровне — чуть более 200 тысяч — установлена и квота на привлечение иностранной рабочей силы.

Проблема толерантности

Значительный рост в последние годы антимигрангских настроений, особенно кавказофобии, и появление нетерпимости в отношении к мигрантам из стран Центральной Азии подтверждается данными многих социологических исследований. Например, в проведенном мною по заказу и при финансовой поддержке MOM в 1998 г в 5 областях России опросе местного населения об отношении к вынужденным мигрантам 28% респондентов выразили негативное отношение к представителям кавказских народов (17% ответов «скорее негативно, чем терпимо», 11% — «крайне негативно»), а к представителям других неславянских народов — 9% (в том числе, «крайне негативно» — 4%).[13] Славяне в негативном контексте вообще не упоминались Эти же вопросы были мною повторены при участии в опросе населения, проведенном в 2002 г в 4 субъектах РФ Центром изучения проблем вынужденной миграции в СНГ «Скорее негативно, чем терпимо» относятся теперь к кавказцам от 28% до 37% респондентов в обследованных регионах, по сравнению с 17% в 1998. Но теперь у кавказских мигрантов появились «конкуренты» в лице представителей коренных народов стран Центральной Азии, которых упомянули при ответе на этот вопрос 34% респондентов в Оренбургской области и от 6 до 19% в других субъектах. Если в 1998 ответов о «крайне негативном» отношении к кавказцам было меньше, чем о «скорее негативном», то в 2002 их оказалось значительно больше: 32% в Нижегородской области и 42-44% в других обследованных субъектах.

Можно было бы надеяться, что полученные данные отражают уровень пассивной кавказофобии. К сожалению, это лишь отчасти справедливо Результаты опроса нами вынужденных мигрантов в 1998 г. (888 человек, в т.ч. 78 кавказцев) свидетельствуют, что среди кавказских мигрантов 20% меняли место жительства на территории России из-за конфликтов с местным населением, тогда как среди русских — всего 4%.

Причем, эти два явления — незаконная миграция и экстремизм — тесно связаны между собой, что было отмечено министром РФ по вопросам национальной политики Владимиром Зориным, который заявил, что «с процессом такого масштаба мы никогда не сталкивались, и не секрет что миграция стала одним из источников напряженности в обществе Обострение экстремизма в обществе связано с неконтролируемой миграцией».[14] В частности, именно незаконное положение мигрантов делает их реальными и беспроигрышными конкурентами российскому населению на рынках труда Можно было бы добавить, что существует и обратная связь, поскольку в значительной мере именно отторжение мигрантов принимающим обществом, в том числе, средствами рестриктивной миграционной политики, боязнь их легализации обусловливают рост незаконной миграции.

Понижение уровня толерантности принимающего российского населения нашло отражение и в результатах выборов в Государственную Думу РФ, состоявшихся 7 декабря 2003 года, на которых около 21% российских избирателей отдали свои голоса партиям, проповедующим национал-патриотические идеи,[15] тогда как на предыдущих выборах в 1999 году — лишь немногим более 5%.

Истоки антимигрантских настроений

Один из истоков кавказофобии, по-видимому, это — отголосок развития событий в Чечне, При ответе на вопрос о «крайне негативном» отношении назвали чеченцев в 2002 в Удмуртии и Оренбургской области 14 и 20%, в двух других субъектах 7 и 1.3% респондентов. И это не связано с масштабами притока чеченцев в тот или иной регион

Другая причина роста антимигрантских настроений — изменение характера иммиграции, преобладание в притоке в РФ грудовых мигрантов, отношение к которым еще более настороженное, чем раньше к вынужденным переселенцам В отношении к ним отсутствует аспект сочувствия, зато в гораздо большей степени им вменяются в вину разного рода социальные и экономические проблемы, от— которых страдает местное население, В 1998 г 38% местных жителей видели что-то положительное в приезде вынужденных мигрантов, причем не только экономическую выгоду. Переселенцев рассматривали как хорошее пополнение населения (13% опрошенных), как хороший пример для жителей России (15%). Даже ответы об экономической пользе имели некоторое высокое звучание: «оживили дела на предприятии, в хозяйстве» (6%), «возродили заброшенные земли» (1.3%), «построили, отремонтировали дома» (12%), «помогают местному населению» (2%). Приезд сегодняшних мигрантов значительно реже ассоциируется у населения с чем-то позитивным (только в Нижегородской области — у 43% респондентов, тогда как в Оренбургской — у 28%, а в Удмуртии и Саратовской области — у 17%). И то положительное, что отмечают местные жители, почти не связано с взглядом на мигрантов как на своих возможных сограждан или по крайней мере соседей Позитив почти полностью сводится к тем экономическим результатам, которые и ожидаются от трудовых мигрантов: заполнение невостребованных местным населением рабочих мест (5% в Удмуртии и от 17 до 21% в других субъектах), наполнение рынков дешевыми товарами и продуктами (17% в Нижегородской области и от 5 до 8% в остальных), дешевые строительные услуги (8 и 11% в Саратовской и Оренбургской областях, 2 и 3% в двух других).

Таким образом, исходя из результатов эмпирических исследований, источники мигрантофобии в России можно свести в следующие основные группы:

• Реакция на конкретные политические собьпия (например, в Чечне, Грузии и др.).
• Смена доминанты миграционного притока: от вынужденной репатриации к трудовой иммиграции.
• Стереотипы, зачастую создаваемые и поддерживаемые в определенных политических и финансовых интересах, проводниками которых в общественное сознание служат средства массовой информации.
• Стереотипы, возникающие, во-первых, из личного опыта населения вследствие искаженного представления о реальной ситуации, и во-вторых, из ментальности, сохранившейся со времен советской распределительной системы, в которой торговцы предстают спекулянтами, а приезжие — претендентами на чужой кусок пирога.
• Особенности поведения мигрантов, которые определяются не только культурными отличиями, но и их отношением к принимающему государству и населению, к существующим в принимающем обществе нормам и ценностям.

Реалии, связанные с проводимой миграционной политикой, особенно практической, и политикой на рынках труда, которые увеличивают
масштабы незаконной миграции и выталкивают мигрантов в теневые сферы занятости Этому способствует, с одной стороны, необоснованно
ограниченное правовое пространство для иммиграции, а с другой стороны — спрос на незаконных мигрантов со стороны работодателей. Наш опрос руководителей предприятий и фирм в 2001-2002 показал, что мотивами их заинтересованности в использовании труда «нелегалов» являются стремление снизить издержки за счет более низкой заработной платы (68% опрошенных), ухода от уплаты налогов (48%), за счет отсутствия обязательств по социальному обеспечению (44%), за счет сверхурочных работ (40%) Лишь 28% работодателей нанимают мигрантов незаконно из-за сложности процедур получения разрешения на найм иностранцев. В результате незаконные мигранты составляют реальную конкуренцию местному населению на рынках труда, даже вытесняя его с некоторых рабочих мест, и понижают уровень оплаты труда в ряде отраслей экономики.

Сценарии ближайшего будущего

Учитывая неизбежность роста иммиграции и очень малую вероятность обеспечения полного контроля государственных границ, особенно сухопутных (в первую очередь на российско-казахстанском участке), основным фактором формирования в ближайшее десятилетие миграционной ситуации и всех вытекающих из нее последствий является миграционная политика России.

Если ее парадигма будет развиваться в существующем сегодня направлении, масштабы незаконной миграции могут значительно увеличиться. Это будет сопровождаться ослаблением контроля над экономической и демографической ситуацией в отдельных регионах и в стране в целом, ростом коррупции, повышением социальной (между мигрантами и населением) и политической (между работодателями и государством) напряженности, усилением роли радикальных националистических и псевдопатриотических движений.

Противовесом такому сценарию развития событий могли бы стать расширение и либерализация правового пространства для миграции, государственные программы амнистии для мигрантов, меры по сокращению теневых секторов экономики, усиление контроля за работодателями, повышение их ответственности за незаконное использование иностранной рабочей силы и несоблюдение равенства трудовых прав мигрантов и местного населения. Такая направленность политики явилась бы главным источником повышения толерантности российского общества к мигрантам, В качестве дополнительных таких источников можно назвать специальные программы повышения толерантности, изменения сложившихся в обществе стереотипов, в первую очередь усилиями СМИ.

Но процесс должен быть двусторонним, что предполагает также и повышение толерантности мигрантов к принимающему обществу. Деятельность в этом направлении должна осуществляться как в странах выхода мигрантов, так и в России, где одной из важнейших задач является работа государственных и неправительственных структур с мигрантскими сообществами — этническими и земляческими общинами.

Остается надеяться, что российская миграционная политика и российское общество смогут все-таки выработать позицию, более адекватную складывающейся демографической и экономической ситуации, и не дадут в полную силу развернуться политическому и бытовому экстремизму.