Фредо Эрис-Кинг

Политика иными средствами: Большое "почему?" иммиграции в Соединенные Штаты

Иммиграция должна быть "продана" американскому населению, а не навязана посредством макиавеллиевых методов, поскольку в конечном счете это спровоцирует обратную реакцию – направленную против иммигрантов, в том числе и потенциальных, в которых Соединенные Штаты испытывают нужду

Большинство серьезных попыток изучения иммиграции в Соединенные Штаты признает, что результаты нынешней иммиграционной политики были, в сущности, случайностью — продуктом неверных расчетов авторов закона по реформе иммиграции (Immigration Reform Act ) от 1965 года.[1] Их разногласия проявляют тенденцию концентрироваться на последствиях иммиграции. Тем не менее, несмотря на растущую очевидность того, что эти последствия могут быть не столь позитивными, как зачастую утверждается, имеет место определенное нежелание ограничивать иммиграцию (или честно обсуждать эту тему), а также кампания, развернутая несколькими группами и направленная на поддержание [существующего уровня] иммиграции или даже на ее увеличение. Другой парадокс заключается в том, что иммиграция продолжает оставаться популярной [темой] практически для всех идеологических и политических элит Соединенных Штатов. Однако в то же время, пожалуй, нет другой такой темы, которая представляет большее расхождение [во взглядах] между рядовыми американцами (которые в большинстве своем выступают против существующих уровней иммиграции) и их политическими элитами. Данный документ пытается обратиться к этому парадоксу через призму моих дискуссий на предмет иммиграции с примерно пятью десятками законодателей Соединенных Штатов.

С марта 1999 года по январь 2001-го я работал в качестве помощника в Партии национального действия (National Action Party PAN ) Мексики, а по июль 2000-го — и помощником в президентской кампании Висенте Фокса (Vicente Fox ). По большей части именно мы с д-ром Карлосом Салазаром (Dr Carlos Salazar ) занимались отношениями с Вашингтоном в ходе этой кампании и каждый раз во время 14-ти визитов в Штаты встречались с несколькими законодателями и другими официальными лицами, а также с мексиканскими мигрантами. После победы на выборах в июле 2000 года д-р Салазар и я были направлены представлять Партию на национальных съездах как демократов, так и республиканцев, где мы встречались с большим числом американских законодателей.

В целом я беседовал примерно с 80 американскими законодателями, в основном федерального уровня, но также и с несколькими государственного уровня. Примерно с пятьюдесятью из них я провел относительно продолжительные беседы, в ходе которых (наряду с другими) обсуждалась и тема иммиграции. Впредь я буду упоминать этих законодателей коллективно — как "конгрессменов".

В этих беседах с конгрессменами автор столкнулся с неожиданно большой симпатией к предложению продлить амнистию для существующих иммигрантов, не имеющих документов, и даже увеличить иммиграцию из Мексики. Любопытно, что некоторые из них предлагали амнистию еще до того, как она стала официальной политикой Фокса (что было должным образом отражено в ходе его президентской кампании). Хотя я не был уполномочен вести переговоры и мог лишь обсуждать [проблему], главная тема "меню" переговоров с этими конгрессменами неизбежно включала иммиграцию. Такой энтузиазм сметал партийные границы и размежевание по "консервативно-либеральной" линии, хотя лежащие в основании аргументы у разных конгрессменов как будто отличались.

Только пятеро конгрессменов выразили недвусмысленную озабоченность (четверо из них — в мягкой форме) иммиграцией в целом и неприятие нелегальной иммиграции в частности. Остальные, кто выражал обеспокоенность в отношении иммиграции, касались этого предмета мимоходом и не делали на нем упора, предпочитая затрагивать другие аспекты.

Причины, которые настроенные проиммиграционно конгрессмены как будто положили в основу своего энтузиазма, могут быть разделены [на несколько групп] и объяснены с помощью инструментов политической науки, но все они имеют общую предысторию в экономической теории.

Традиционное разделение между "консерваторами" и "либералами" и затем между республиканцами и демократами — не лучший путь к объяснению их поведения. Для целей настоящей статьи я размещу примерно 45 про-иммиграционно настроенных конгрессменов, с которыми я имел беседы, в условной матрице "2х2": "правые" и "левые" в рядах "этатистов"[2] — государственников (защитников государства или элитарной власти) и "анти-этатистов" (тех, кто не доверяет государственной власти и пытается ограничить ее). Уверен, эта матрица обеспечивает несколько грубоватый, но более уместный каркас для моей ограниченной задачи.

Словарь Уэбстера (Webster ) определяет левых как "оппозицию к установленному порядку и желание изменить его", а правых — как "оппозицию к изменению в установленном… порядке". Поэтому мы можем утверждать, что это — их цели , тогда как инструменты , используемые этими двумя лагерями, могут быть обнаружены в разделении на этатистов и анти-этатистов. В результате — четыре группы.

Данный обзор определенно не является научным. В конце концов, он страдает от само-селективности, поскольку я в основном имел дело с конгрессменами, которые согласились говорить о мексиканских делах (хотя несколько других [законодателей], особенно на партийных съездах, были представлены случайно). Встречи также имели место до террористических атак 11 сентября 2001 года. Более того, конгрессмены могли пытаться войти в доверие к своим мексиканским гостям и хозяевам со своей проиммиграционной риторикой, как предположил один из американских советников, участвовавших в кампании. Однако этот опыт тем не менее обеспечивает каркас для "первого удара" в исследовании того, почему иммиграционная политика является феноменом, почти исключительно поощряемым и поддерживаемым элитой, несмотря на его непопулярность среди масс американских граждан.[3]

Экономическая предыстория

Отчасти объяснение спроса США на иммиграцию может быть найдено в экономической теории. Особенно в [области] экономических просчетов / экстерналий (или внешних эффектов)[4], распространения ответственности, проблемы "свободного дополнения", анализа стоимости / выгоды, теории рационального aктора, побуждающих стимулов, коллективного действия и возникающей "опционной теории".

Мировой Банк (World Bank) определяет экстерналии как "издержки или прибыль, которые проистекают из экономической деятельности или сделки и "набегают" частным лицам или организациям — иным, нежели те, что непосредственно вовлечены в нее (эту экономическую деятельность или сделку)"[5].

Хотя экономическая выгода нынешней иммиграции для американского общества остается спорной, немногие оспаривают тот факт, что существуют осязаемые экономические преимущества, получаемые по крайней мере определенными и различимыми группировками общества. Таким образом, доводы касательно экстерналий в экономике могут применяться и здесь — когда группы, извлекающие прибыль из особых видов деятельности, не покрывают в полной мере затрат на эту деятельность и потому будут продолжать ее, даже если совокупные затраты превышают совокупную прибыль. Затраты [при этом] равномерно распределяются на все общество.

Компании и крупные сельхозпроизводители, которые лоббируют иммигрантский труд, также реагируют на рациональные экономические стимулы. Иммигранты обеспечивают доход для компаний и фермеров. Однако в сценарии, в котором общие социальные издержки на одного иммигранта превышают доходы, которые этот иммигрант приносит фермеру, это не уменьшит заинтересованность фермера в привлечении иммигранта. То же самое — [в случае] с церквями, защитниками гражданских прав, работниками сферы образования и другими группами, которые активно поощряют иммиграцию, поскольку платит за их благодеяния "кто-то другой", тогда как все они лишь пожинают ее (иммиграции) плоды, будь они материальными или неосязаемыми.

Проблема экстерналий в других областях традиционно разрешается коллективным действием: принуждением тех, кто извлекает выгоды из определенной деятельности, полностью покрывать все издержки этой деятельности. Загрязнение [окружающей среды] часто служит примером экономического просчета или экстерналии. Здесь, однако, значительные группы ощутили себя задетыми в неблагоприятном смысле, что заставило их организоваться и исправить несправедливость. Пример с загрязнением легко превратился в ситуацию "они " (загрязняющий [окружающую среду] "Большой Бизнес") против "нас " (экологически сознательные рядовые граждане). Это была битва между обозначенными нами правыми этатистами (элитарным Большим Бизнесом и его покровителями из правительственного истэблишмента) против левых анти-этатистов. С другой стороны, иммиграция является экономическим просчетом, который, похоже, не сказывается неблагоприятно на какой-то особенно различимой или организуемой группе — только на "обществе" в целом. Это еще одна причина, почему коллективное действие против текущей иммиграционной политики затруднено. Как указано в работе Манкура Олсона (Mancur Olson ) по логике коллективного действия, это маленькие группы, для которых многое поставлено на карту и которые с наибольшей вероятностью могут быть хорошо организуемыми и активными защитниками своих собственных интересов, тогда как "незаметные издержки" лишь де-мобилизуют остальное общество.[6]

Те, кто вовлекается в [действия или операции, связанные с получением] внешних эффектов, — рациональные индивидуумы, реагирующие на набор стимулов, которые позволяют им извлекать выгоды, тогда как кто-то другой покрывает издержки. Как индивидуумы, они могут даже не подозревать, почему они действуют таким образом: во многом так же, как отдельные инвесторы не могут держать ответ за то, как "ведет себя" фондовый рынок.

Один из пяти конгрессменов, который выразил нам свои антиамнистийные взгляды, похоже, осознавал доводы относительно экстерналий, когда упоминал, что "предоставление гражданства "гостящим" рабочим — это то же, как если бы я передал вам это здание (Конгресса США), оно не принадлежит мне".

Другой экономический довод, объясняющий недостаток коллективного действия, — простой анализ стоимости / выгоды. Затраты на содержание иммиграционной системы даже для тех, кто не извлекает из нее никакой выгоды, ниже, чем затраты на ее оспаривание или реформирование. Те, кто открыто оспаривают текущую иммиграционную политику Америки, могут ожидать гнева со стороны тех немногих, кто извлекают непропорциональную выгоду из нее, и апатию или прохладную поддержку со стороны тех, кто никакой выгоды от иммиграции не имеют. Моральные и социальные издержки антииммиграционной позиции выше, чем затраты на то, чтобы быть настроенным проиммиграционно или просто нейтрально. Большинство американцев активно не противостоят иммиграции — несмотря на свое неприятие ее — по той же причине, по какой большинство восточных европейцев активно не противостояли коммунизму: ощутимые издержки на сопротивление режиму были выше, нежели пассивное приятие его и тихое ожидание возможности активно противостоять ему.

Как и с коммунизмом в Восточной Европе, высокие издержки активного противодействия иммиграции в Штатах ведут к тому, что польский интеллектуал Чеслав Милош (Czeslaw Milosz ) назвал "кетманизмом", то есть "разыгрыванию ряда публичных ролей с одновременным сокрытием собственного мнения: постоянный и всеобщий маскарад"[7]. Этот кетманизм проявляется не только у политических лидеров, с которыми мы встречались, но и у американского населения в целом, хотя и противоположным образом. В узком кругу конгрессмены выражали позитивные взгляды на иммиграцию, хотя публично они клялись "крепко взяться" за нее — тогда как многие американцы в беседах с глазу на глаз более критичны по отношению к иммиграции, чем они демонстрируют это на публике.

Другой экономический аргумент, который применим здесь, это появляющееся поле "опционной теории", которая объясняет поведение на рынке опционов и других финансовых рынках. Те, кто содействует иммиграции в Соединенные Штаты, предоставляют самим себе опцион — но не обязательство — нанимать этих самых иммигрантов. Они могут выбрать извлечение выгоды (материальной или неосязаемой) из взаимодействия с иммигрантами, однако они также могут предпочесть не воспользоваться этим опционом — и в этом случае иммигранты и все связанные с ними последствия становятся ответственностью "кого-то другого". Таким образом, иммиграция для этих групп обязательно являет [свою] лучшую сторону, без различимой оборотной стороны.

Политическая теория

Как упомянуто выше, примерно 45 проиммиграционно настроенных конгрессменов могут быть сегментированы в четыре группы.

Группа I: правые этатисты

Эта группа конгрессменов выступала в оппозиции к изменению установленного порядка или опасалась такого изменения и сочувствовала идее расширения государственной власти и стабильности элиты.

Ученые и мыслители теоретизируют, что целью политического и бюрократического класса являются постоянство и власть. Философ Макс Вебер (Max Weber ) писал, что природа бюрократий — в том, чтобы выживать и расширяться, и что это — рациональное поведение.[8] Отцы-основатели Америки, которые вышли из либеральной традиции, доказывали, что "естественный прогресс" заключается в том, чтобы правительство расширяло [свою власть], а свобода отступала. Они понимали, что интересы правящего класса и рядовых людей не всегда могут совпадать. Поэтому они создали Конституцию и Билль о правах, которые разделили политический класс и пытались препятствовать [возникновению] в Штатах постоянной элиты.

Между тем как Джеймс Мэдисон (James Madison ) полагался на институциональное разделение власти, с тем чтобы ограничивать склонности бюрократии и тирании, линия защиты Томаса Джефферсона (Thomas Jefferson ) сосредоточивалась на американском индивидууме, "независимом фермере, или мелком землевладельце", американском "человеке пограничья". Оба они были классическими либералами и сознательными врагами консервативных правых своего времени. Отчасти благодаря им американская культура традиционно оставалась враждебной к расширению бюрократии, к руководящему указу и к неизменной элите. Идеальный мелкий землевладелец Джефферсона отнюдь не благодарен своим хозяевам, что затрудняет существование постоянных рабских связей. Он критикует, оспаривает и даже увольняет работающих для него политиков. Джефферсон даже поощрял его "орошать древо свободы кровью тиранов". Американский политический и бюрократический класс как рациональный "веберианский" aктор должен возмутиться направленному против него мэдисонианскому и джефферсонианскому давлению. Например, некоторые конгрессмены от обеих партий говорили о "необходимости" перенарезки избирательных округов, с тем чтобы обеспечить менее напряженную борьбу на выборах и, следовательно, большие постоянство и предсказуемость для своих карьер. (Политикой это стало позже.)

Среди нескольких конгрессменов и других политических деятелей, с которыми я сталкивался, было замечено определенное восхищение издавна правящим политическим классом Мексики. Иногда они путали нас с членами давно правящей Институциональной революционной партии — ИРП (Institutional Revolutionary Party PRI ) и затевали долгие разговоры о том, как с ними "по-королевски обходились" на ранчо, яхтах и в других привилегированных местечках, принадлежащих мексиканскому политическому классу. "Ваши лидеры хорошо знают, как жить на широкую ногу", — одобряюще воскликнул один конгрессмен. Другие изумлялись, как правящая партия может оставаться у власти столь долго, несмотря на все свои злоупотребления и отсутствие реакции со стороны избирателей. "Если бы я совершил лишь одну десятую того, что сошло им с рук, во время выборов я был бы "тухлым мясом"", — заметил другой конгрессмен. Тогда как на самом деле лишь горстка американских конгрессменов и других политических деятелей сочувствовала кампании Фокса, много большее их число, казалось, вполне устраивал политический статус-кво в Мексике. [Тогдашний] кандидат в президенты США Джордж В. Буш, имеющий семейную историю личной дружбы с официальными лицами ИРП, зашел столь далеко, что молчаливо поддерживал кандидата от правящей партии, несмотря на неоднократные возражения со стороны [участников] кампании Фокса.[9] Дочь организатора избирательной кампании Альберта Гора работала в Мехико-Сити, в избирательном офисе кандидата от правящей партии — в прошлом шефа тайной полиции, в послужном списке которого, по некоторым сведениям, есть и нарушения прав человека.

"Они представляют собой идеальных избирателей"

В то же время несколько конгрессменов упомянули, как довольны они своими испано-язычными избирателями. Самые обычные комплименты включали следующее: "Они благодарны за все, что вы им даете"; "они никогда не создают мне проблем, я обожаю бывать в их баррио "; "они преданные и верные"; "они такие деликатные люди" и "они представляют собой идеальных избирателей". Ссылаясь на белое в большинстве своем население его избирательного округа, один конгрессмен просил прощения за своих "красношеих" избирателей, которые "не понимают" значения возросшей иммиграции. Другой конгрессмен говорил о последствиях, которые иммиграция в конечном счете возымела бы для его конкурирующей партии: она (партия) исчезла бы [в потоке иммигрантов] "раз и навсегда".

Не в пример мелкому землевладельцу Джефферсона, бюрократии и полицейские государства лучше чувствуют себя в Латинской Америке (что и стало главным источником иммиграции в Штаты). Многие латиноамериканцы склонны пасть жертвой покровительственных связей и "вертикальных" отношений и не имеют наклонностей сомневаться во власти или нечестно нажитом богатстве своих политиков. Их воспринимают восторгающимися грубыми проявлениями власти и зачастую одобряющими административный указ. Один мексиканский интеллектуал писал, что руководящая партия правила "с согласия общества"[10], тогда как другой назвал это "добровольным рабством"[11]. Президент Мексики высказал мнение, что коррупция в мексиканской культуре является врожденной[12].

Культурные свойства, которые объясняют относительный провал, как обычно считается, либеральной демократии и экономического процветания в Латинской Америке, плюс общее ощущение социальной атомизации и беспорядка, обсуждаются такими мыслителями и исследователями, как лауреат Нобелевской премии Октавио Пас (Octavio Paz ), Сантьяго Рамирес (Santiago Ram i rez ), Лоренс Харрисон (Lawrence Harrison ) и Джордж Грейсон (George Grayson ). Эти культурные свойства — такие, как уровень восприимчивости к демагогии или авторитарным проявлениям, взгляд на чужую собственность, отношение к честности и праву, зависимость от иерархии, — влияют на благоденствие страны такими путями, которые только начинают изучаться и осмысливаться. Например, в начале 1800-х годов Конституция США была под копирку переписана фактически всеми латиноамериканскими странами, однако она не заработала таким же образом, [как в Штатах]. В конечном счете, она открыла дорогу жестким руководителям и феодализму. Исследователи начинают утверждать, что, возможно, культура определяет [общественные] институты, а не наоборот.

Латиноамериканцами нелегко управлять, но между тем они доказали, как легко ими править. Роберт Патнам (Robert Putnam ), изучавший относительно слабую экономическую и политическую развитость Южной Италии по сравнению с Северной, писал, что в иерархических и коррумпированных обществах "политическое участие вызывается персональной зависимостью или личной алчностью, но не коллективной целью"[13]. Он обнаруживает "поразительные" параллели между социо-политическими культурами южных итальянцев и латиноамериканцев[14]. С возрастающей латинизацией Соединенных Штатов традиционные горизонтальные, эгалитарные и гражданско-общественные отношения могут постепенно заместиться вертикальными и авторитарными отношениями, а также отношениями типа "покровитель–клиент". Как сказал один ученый, "по мере того как доля недобродетельных граждан существенно увеличивается, способность либеральных обществ успешно функционировать уменьшается в прогрессирующей степени"[15].

Восточная Европа, где элиты, похоже, извлекают выгоду из атомизации и распада "хребта" общества на отдельные "позвонки", становится примером для изучения. "Латвийским синдромом" назвал один из исследователей случай, когда безответственные и коррупционные ("антисоциальные") политики, проводимые в жизнь политическим классом, создают всеобщее ощущение разочарования и недоверия в отношении к демократическим институтам, завершающееся тем, что авторитарные проявления становятся более привлекательными. Следствиями всего этого также становятся отход граждан от активной политики и апатия, которые тоже ведут к укреплению позиций элит и их "самодостаточности", вводя таким образом ситуацию в порочный круг. Этот исследователь разделяет политическое сообщество на "критиков, циников и коррупционеров", где "критически настроенные граждане являются решающим "материалом" для улучшения работы демократии и борьбы с коррупцией, тогда как граждане-циники — добровольно или нет — содействуют еще большему ослаблению демократии. В дополнение, коррупция и приятие пронизывающей всё и вся коррупции подрывают демократию и эффективность гражданского действия"[16]. Изменение соотношения граждан-критиков по отношению к гражданам-циникам, надо полагать, ощутимо скажется на демократическом руководстве.

Это совпадает с [умозаключениями] Монтескье (Montesquieu ), который писал, что республика зависит от добродетели намного более чем от печатных законов. Джон Адамс (John Adams ), похоже, сходился [с ним во мнении], когда замечал, что Конституция США была создана для моральных и религиозных людей.

Более двух тысячелетий до них Аристотель заявлял, что тираны стремятся расширять свою власть путем вмешательства в жизнь своих народов тремя способами: обращая или держа их в невежестве; разделяя их и поощряя конфликты между ними; а также доводя их до обнищания. Некоторые исследования утверждают, что нынешняя иммиграционная политика добивается этих трех целей и в Соединенных Штатах.

Американский политический и бюрократический класс, который, в сущности, деятельно мирился с иммиграционным феноменом, возможно, видит его как путь освободить самое себя от мэдисонианского давления. Покровительство, благодарность, подобострастие, взаимные услуги и согласие в коррупции в сочетании с недостаточно эффективным исполнением своих обязанностей, по их разумению, постепенно придут на смену мелкому землевладельцу Джефферсона. Увеличивающееся в Соединенных Штатах культурное разнообразие обеспечивает политическому классу элемент divida et impera — "разделяй и властвуй". Возросшее число преступлений, обычно связываемое с иммиграцией, может привести население к выдвижению требований "действия" со стороны политических и полицейских институтов, которые затем могут запросить и получить от государства дополнительные ресурсы и власть "для восстановления законности и порядка".

С неосознанной — возможно — точки зрения [рассматриваемой в этом разделе] группы конгрессменов, иммиграция может привести к номенклатуризации Соединенных Штатов.

Группа II : левые этатисты

Эта группа конгрессменов пытается изменить установленный порядок путем усиления роли государства.

По той причине, что разные этнические группы, иммигрирующие в Соединенные Штаты, и их потомки по-разному проявляют себя в рамках нынешней американской системы и в условиях свободного рынка, к проблеме заполнения "пробела" между этими группами нельзя подойти с позиций существующих рыночных решений. Поэтому лишь от тех, кто выступает за государственное вмешательство, правительственные программы и тому подобное, зависит предложение "решения", а от бюрократий — исполнение его. Чем больше иммиграции, тем больше [появляется] правительственных программ и инициатив, больше рабочих мест для тех проправительственно-интервенционно настроенных активистов, которые настороженно относятся к политике невмешательства — laissez - faire , и тем больше федерального контроля. (Примером мог бы служить Вашингтон (федеральный округ Колумбия) в ходе осуществления программ "Большого общества" в 1960-х гг.) Как доказывалось ранее, они не покрывают всех издержек своих действий, но при этом в полной мере пожинают плоды этих социальных программ — в виде контрактов, грантов, [удовлетворения от сознания выполненной] миссии и шанса "что-то изменить".

Социальная инженерия

Американские левые, как и левые во всех других странах, также имеют склонность к социальному экспериментированию и даже к социальной инженерии. Многие симпатизирующие левым интеллектуалы и ученые часто изобретают схемы и решения для проблем общества, содержащие определенную долю презрения к традиционным образам жизни. Иммиграция также благосклонно рассматривается ими как способ "перераспределения доходов в мире" или "увеличения взаимопонимания с другими обществами"[17] или "исправление прежних несправедливостей" или "создания лучших людей" и т.д. Некоторые аргументы, выдвигаемые этой группой конгрессменов, не слишком отличались от логики, лежавшей в основании H omo Sovieticus — "нового советского человека", которого, как верили коммунисты, они конструировали в 1920-30-х годах. Для описания того, каким будет их образ нового американца, некоторые из этих конгрессменов использовали прилагательные — такие, как "более счастливый", "более здоровый" и "более работящий". Они уютно чувствовали себя в роли потенциальных "поставщиков-снабженцев" для нуждающихся групп [населения] — в обмен на их согласие на расширение правительственных программ и власти. Они рассказывали нам о своих планах "гарантировать медицинское обслуживание" или "финансировать больше услуг" для иммигрантов или "предоставлять им больше стипендий". Бывший член кабинета министров США, присутствовавший на одном из партийных съездов, одобрительно заметил: "Чего хотят все испано-язычные? Полностью финансируемых правительственных программ!"

Указание на негативные последствия иммиграции, вероятно, приводит к обратному результату, поскольку очевидные свидетельства того, что новые волны иммигрантов ведут себя иначе нежели предыдущие, являются для этой группы условно приятной новостью . Иммиграция для левых этатистов — это источник власти не столько потому, что иммигранты имеют склонность голосовать за наиболее ассоциируемую с ними (левыми этатистами) партию, сколько потому, что последствия иммиграции из бедных стран принципиальным образом подкрепляют их доводы в пользу государственного вмешательства.

Группа III : левые анти-этатисты

Эта группа отражала стремление изменить установленный порядок путем ограничения или ослабления способности государства функционировать, либо же путем модификации существующих элит.

Здоровый скептицизм правительства, полиции и сложившихся элит является американской традицией. Тем не менее, похоже, существуют два исторических наследия, которые непропорционально влияют на то, как американцы относятся к этой традиции и какой видят в ней роль иммиграции. Первое — это взаимодействие "второй волны" иммигрантов, [прибывших в страну] в конце 1800-х и начале 1900-х гг., с тогдашним большинством. Второе — это постижение значения и усвоение урока еврейского Холокоста.

Многие американцы "второй волны" иммиграции ирландского, еврейского, итальянского, польского и другого происхождения склоняются к сочувствию в адрес более недавних волн иммигрантов. Многие из этих "этнически белых" помнят, как их пра-прародители страдали от дискриминации со стороны WASP-овского (от W hite A nglo - S axon P rotestant , т.е. белый протестант англосаксонского происхождения) истэблишмента той поры. Они также ощущают определенную гордость за то, что, несмотря на эту дискриминацию, их прародители и последующие поколения их семей добились в Штатах успеха.

Похоже, что такое наследие повлияло и на самих WASP-овцев. Эта группа, кажется, чувствует смущение за поведение своих предков, поскольку многие из тех групп [иммигрантов], которые поначалу не особенно приветствовались, и в самом деле стали вполне успешными и в значительной степени интегрировались [в американское общество]. Вдобавок ко всему автор заметил определенное расхождение между частными и публичными позициями этих WASP-овцев. Хотя как рядовые граждане и в приватной обстановке они склоняются к прохладному восприятию идеи иммиграции, это меняется, когда они чувствуют, что оказываются на свету общественности (как в случае, когда они становятся публичными официальными лицами). Тогда они превращаются в защитников иммиграции и даже осуждают себе подобных. Примером служит метафора, которая завершала инаугурационную речь Джорджа В. Буша и в которой солнце садилось на западе Эль-Пасо (традиционно белом и имеющем более высокие доходы), тогда как всходило оно все-таки на его восточной стороне (по большей части испано-язычной и бедной).

Несколько конгрессменов из этой группы обращались к своему "белому этническому" наследию, чтобы защитить права мексиканских иммигрантов и выразить автору сочувствие в их (мексиканских иммигрантов) незавидном положении. Сходным образом очевидная рудиментарная вина конгрессменов WASP-овского происхождения, похоже, является фактором, который удерживает их от оппозиции такой иммиграции. Другие конгрессмены-WASP-овцы были вполне красноречивы в своей поддержке иммигрантов. Один из них вспомнил историю из газеты, которую он читал и в которой утверждалось, что в Калифорнии стало регистрироваться больше небелых рождений, чем белых. В полном ликовании этот WASP-конгрессмен воздел свою длань, дабы предложить мне свое крепкое рукопожатие.

Усвоенный урок Холокоста

Вторым воздействующим фактором, который представляется играющим непропорциональную роль для группы конгрессменов — левых анти-этатистов, является усвоенный урок еврейского Холокоста.

Индивидуумы и группы, [отстаивающие] гражданские свободы, используют Холокост и его уроки как свое raison d ’e tre — разумное основание, а также для своей активности [под девизом] "Больше никогда". Их работа революционизировала надзор и контроль над полицией и агентствами по шпионажу (такими, как ЦРУ и ФБР), открыло путь в политику группам, которые в противном случае так и остались бы "аутсайдерами" и вне истэблишмента, а также укрепило законы, касающиеся невмешательства в частную жизнь и равных прав, в дополнение к прочим мерам, направленным против [деятельности] "Большого Брата", что и в самом деле изменило — зачастую радикально — установленный порядок в Соединенных Штатах.[18] Они также были активны в дебатах, касающихся иммиграции.

Некоторые исследователи доказывают, что высокая степень гомогенности населения Германии стала фактором, который если и не вызвал Холокост, то определенно позволил ему случиться. Парадокс заключается в том, что некоторые из наиболее цивилизованных и образованных европейских наций того времени — в дополнение к самой Германии — активно поддерживали планы Гитлера (так было с Австрией, Хорватией, Северной Италией, Венгрией, латышами и многими голландцами), тогда как "нецивилизованные", неграмотные и менее экономически развитые народы активно сражались против фашизма (сербы, русские, болгары, цыгане). Неосознанная связь между Холокостом и иммиграцией такова (возможно, [именно] поэтому тема иммиграции часто неожиданно перетекает в еврейскую тему): "Вы отвергаете их так же, как однажды отвергли тех самых еврейских беженцев во время Холокоста"[19]. Те, кто подвергают иммиграцию сомнению, в обязательном порядке рассматриваются как неблагоразумные и потенциально представляющие угрозу для меньшинств в США.[20] На защитников иммиграционных реформ зачастую навешивают ярлык "нацистов".

Бессознательный урок, вынесенный из Холокоста, в его приложении к вопросу иммиграции таков, что диктатуру труднее утвердить в мультиэтническом обществе, нежели в обществе гомогенном. Белое население Америки, несмотря на многообразие его происхождения, похоже, достигло относительной гомогенности перед [накатом] иммиграционных волн, датируемых периодом после 1965 года. В дополнение к сокращению и "размыванию" потенциально враждебной этнической группы иммигранты могут сохранять остаточную привязанность к стране своего происхождения, дополнительно препятствуя возможности тоталитарной консолидации. Как и в случае с левыми и правыми этатистами, отсылка к считающимся негативными последствиям иммиграции для левых анти-этатистов также по большей части неэффективна, поскольку для них является плюсом то смятение, которое символизируют эти иммигранты. Тот факт, что многие иммигранты неграмотны, "не дисциплинированны" и "не цивилизованны", задевает [в их душах] позитивные струны.

Группа IV : правые анти-этатисты

Это группа конгрессменов, которые стремятся сохранить существующий в Соединенных Штатах порядок и американские традиции и не доверяют государственной власти.

Эта группа верила, что посредством иммиграции она сумела бы помочь сохранить американские ценности, включающие традицию "открытых дверей", предпринимательство, социальную мобильность, "избежание тирании", [прежние] нравы и семейные ценности.

Тогда как правые в других странах истолковывают консерватизм как этническую преемственность, большинство американских правых, сколь это ни парадоксально, делают это через попытки сохранения либеральных ценностей, которые легли в основание Соединенных Штатов. Тем не менее большинство из того малого числа конгрессменов, которые, похоже, искренне выступали против иммиграции, также относятся к этой группе и имеют европейское представление о преемственности (будь то этнической и/или культурной).

Конгрессмены из этой группы отмечали, что иммигранты "несут семейные ценности", что компенсирует ощутимое падение нравов среди [прочих] американцев. Их озабоченность, кажется, является возвратом к Америке, которая, как они чувствуют, незаметно исчезает. Тем не менее эта группа, похоже, является единственной из всех четырех, анализируемых здесь, которая не стремится к этническому разнообразию как к конечной цели как таковой, но скорее видит его как естественный и даже желательный побочный продукт [решения] других задач.

Эта группа также связана с бизнесом, церквями и [местными] сообществами. Ее представители верят, что святость личности превыше святости государства, что включает и право открыть границы, и свободу перемещения. Они доказывают, что иммиграционный контроль есть лишь иной способ для правительства вторгаться в частные жизни и экономические права граждан США. Многие в этой группе также религиозны и в отношении к иммиграции склоняются к следованию позиции, которую занимают их церкви и которая обычно весьма лояльна [к иммигрантам] по причине корпоративных церковных интересов. Они также склоняются к тому, чтобы отстаивать интересы бизнеса, а деловые лобби проявляют тенденцию оказываться проиммиграционными. Они также осознали, что иммигранты не позволяют профсоюзам и другим группировкам превращаться в слишком уж "титулованное, или жалованное сословие". Что касается их деловых склонностей, то, похоже, они чувствуют себя уютно, готовя свободно-рыночный "супчик", из которого частные предприятия могут выуживать и выбирать то, что им нужно, не заботясь об остатках. Иногда они говорили о "потребности в рабочих" на "временной" основе. Как отмечалось ранее, импортируя иммигрантов, эта группа может только приобретать, но не терять: они имеют преимущество — но не обязательство — подбирать и выбирать "строительные блоки" (включая труд) для любого из своих рискованных предприятий. А то, что они предпочитают не использовать, каким-то образом "улетучивается".

Дискуссия

Этот очерк написан в надежде затронуть парадокс иммиграционной темы в Соединенных Штатах посредством попытки уточнить, почему существует размежевание между мнением элиты и народным мнением.

Я весьма сильно сомневаюсь, чтобы проиммиграционно настроенные конгрессмены в своем молчаливом одобрении нынешней иммиграционной политики замышляли "заговор". Их единственный грех заключается в том, чтобы рационально откликаться на стимулы, побуждения, осознанные возможности и совпадение интересов, что позволяет этим политикам реагировать (или не реагировать) как единому классу — а это отлично от того, как отреагировали бы на ту же проблему их избиратели. Возможно, они были бы удивлены, обнаружив, что они, вероятно, в большинстве. Тем не менее они сознают, что их интересы в иммиграции не совпадают с таковыми их избирателей. Когда я предложил выступающему за [иммиграционную] амнистию конгрессмену выдвинуть этот вопрос на всенародный референдум, он ответил: "Вы сумасшедший? Это никогда не пройдет!"

Эта статья также представляет собой попытку опровергнуть [утверждения] увеличивающейся в Соединенных Штатах группы критиков, которые возлагают большую часть вины за иммиграционный "потоп" на Мексику. Даже некоторые из сочувствующих [мексиканцам] уверены, что это правда (как сказал мне один конгрессмен: "Давайте-ка позаботимся о том, чтобы они продолжали приезжать!"). Тогда как Мексику с ее историей диктатуры и грабежей можно обвинить [лишь] косвенно — и среди лидеров мексиканского общественного мнения есть много таких, кто через [тему] иммиграции открыто защищает антиамериканский ревизионизм, — в конечном счете, это именно американский политический и деловой класс, которому выгодна ситуация, сложившаяся с иммиграцией.

В общем и целом, автор также почувствовал ощущение дискомфорта, испытываемого политическим классом США в отношении рядовых американцев, которых он — как класс, — похоже, не принимает во внимание. Невозможно удержаться от замечания, что среди конгрессменов [отчетливо заметно] желание изменить "химический состав" Америки.

По логике вещей, тем не менее, иммиграция, вероятно, будет иметь последствия, которые могут отличаться от того, что одна — по крайней мере — из групп имела в виду. Возьмем, например, левых анти-этатистов, чьи доводы будут здесь критически рассмотрены более подробно, поскольку из четырех рассматриваемых групп они, похоже, в наибольшей степени настойчивы и "мессиански" настроены по отношению к возросшей иммиграции. Как уже упоминалось, они проявляют бдительность в том отношении, чтобы ни одна группа не стала чересчур могущественной или неподотчетной по сравнению с другими группами общества, и уверены, что иммиграция является единственным инструментом для достижения их цели. Если эта группа и в самом деле права, тогда ее активисты оказали небелому населению Соединенных Штатов услугу. Тем не менее холокост (или, по крайней мере, серьезные репрессии) может случиться и в "атомизированном", дезориентированном мультикультурном обществе. Существуют исторические примеры (менее широко представленные непосредственно в американских дебатах), напоминающие, что тирания может быть выстроена и в мультиэтническом обществе. Вдобавок, есть также примеры, как гомогенность и даже национализм способствовали появлению и укреплению демократии и толерантности.

Наиболее очевидным примером первого рода является Советский Союз. Ленин сам по себе был "помесью" калмыка, русского и немца; Сталин был грузином, "отец" Красной армии Троцкий — евреем, "отец" КГБ Феликс Дзержинский — поляком и т.д. Возможно, этническое многообразие России и стало фактором, который позволил большевикам господствовать в "атомизированном" и слабом гражданском обществе и в столь полной мере укрепить свою власть. Все это многообразие вылилось в тиранию, которая на практике походила на нацистскую

Ученые, которые следят за провалом постколониальной демократизации в Африке, отмечают [факт] проведения тактик "разделяй и покоряй" претендующими на статус тиранов правителями в отношении своих разнородных и мультиэтнических граждан. Все имеющие диктаторские амбиции — такие, как замбийский Кеннет Каунда (Kenneth Kaunda ), — извлекали выгоду из этнических конфликтов как из способа увековечить незыблемость их власти.[21] Даже в Канаде официальное движение за мультикультурализм в 1960-е годы (в противовес традиционному бикультурализму) и сопровождавшая его массовая иммиграция совпали с процессом усиления власти федерального правительства. В конце концов, многообразие нуждается в том, чтобы им управляли.

То же самое можно сказать и о переходных периодах в посткоммунистической Восточной Европе, в которой демократия в наибольшей степени расцвела там, где имелось гомогенное население с обостренным чувством национальной идентичности. Успешные примеры включают Чешскую Республику, Венгрию и Польшу; относительные провалы — мультиэтническую Югославию, Украину, Молдову и Беларусь, которая обладает слабой национальной идентичностью. Авторитарные лидеры, их полицейские силы и бюрократии процветали [именно] в странах последней категории.

С другой стороны, на счет национализма в крохотных Балтийских республиках, который начал проявлять себя в 1987 году, относят кончину СССР и успешную консолидацию государственности [в этих республиках]. Чуть дальше на север — "национальное единство" считалось первым шагом в демократизации Швеции, начавшейся в конце 1800-х годов. "Это просто-напросто означает, что огромное большинство граждан в демократии, которая только еще будет, не должны иметь никаких сомнений или мысленных отговорок относительно того, к какому политическому сообществу они принадлежат"[22]. Ученый [автор последней цитаты Д. А. Растоу] доказывал: чтобы лидеры свободно менялись, народ должен оставаться тем же.

Национализм, опять-таки, несмотря на свою дурную репутацию, похоже, является чем-то вроде холестерина: он бывает как "хорошим", так и "плохим". "Хороший" национализм может стать катализатором для демократии и гарантом ее незыблемости. Можно даже утверждать, что "хороший" национализм вытесняет "плохой". Тогда как и в самом деле некоторые из наиболее "цивилизованных" и образованных европейских наций, как отмечалось выше, поддерживали планы Гитлера, были еще Британия, Дания, Соединенные Штаты, Австралия и другие "цивилизованные" нации, использовавшие национализм для сопротивления Гитлеру и, в конечном счете, нанесения ему поражения. Даже Сталин был вынужден использовать русский национализм для того, чтобы сплотить страну против германского вторжения. Менее образованные нации, включая румын, плюс значительные контингенты грузинских и украинских националистов, также вступали в союз с Гитлером — по разным причинам. Иными словами, национализм является более сложной проблемой, чем могут представить себе левые анти-этатисты в Соединенных Штатах.

Разделенное общество — более сильное государство

Похоже, левые анти-этатисты уверены, что распад "хребта" американского общества на отдельные "позвонки" есть то же самое, что кастрация государства. Тем не менее государство может черпать силу из этнически разделенного общества. Локк (Locke ) доказывал, что лишь посредством акта соблюдения закона общество может достичь свободы. Он бы, возможно, согласился с тем, что чем многочисленнее в США подкласс граждан-выходцев из культуры, которая [лишь] выставляет напоказ [свою приверженность] закону, тем больше принудительных властных мер придется использовать государству для установления порядка. Это может вести и к более мягкой версии той трудной ситуации, что сложилась в России, — колебанию между анархией и репрессиями.

Мы можем задаться вопросом, в полной ли мере левые анти-этатисты рассмотрели последствия своей кампании. Будет ли "гетерогенизация" Соединенных Штатов (в сущности, превращение их во вторую Бразилию), осуществляемая с целью приуменьшить здесь вероятность Холокоста, считаться чем-то б?льшим, нежели лишь азартная игра? Если и в самом деле может быть доказано, что это ("гетерогенизация") работает, тогда, возможно, американская иммиграционная политика может извлечь определенную выгоду в этом отношении. Взглянем [на проблему] иначе: а может быть, возня с традиционными столпами [американского общества], которые придали Америке ее характер, несет в себе б?льшую угрозу для любого из ее меньшинств? Или же: может ли сохранение американских ценностей, наследия и образа жизни служить б?льшим гарантом от любых массовых гражданских беспорядков или даже — в предельном случае — геноцидальных замашек некоего будущего политического предпринимателя?

В конечном счете, однако, ошибаться могут все из этих четырех групп. Мексиканские и другие латиноамериканские иммигранты, в конце концов, могут поступить так, как поступали до них все другие иммигранты, и тоже превратиться в мелких землевладельцев Джефферсона. Хотя чаще всего [принято] ссылаться на исследования, свидетельствующие о том, что уровень терпимости по отношению к коррупции в мексиканском общества и в самом деле более высок, мексиканцы также набирают довольно высокие "очки" в отношении к некоторым ценностям, являющимся созидательными блоками демократии и процветания.[23] Либо иммиграция может иметь последствия, которые ни одна из рассмотренных групп (и никто другой, если уж на то пошло) не в состоянии предвидеть сегодня.

Для того чтобы разобраться в этом деле, беззаветно преданному [науке] и нейтральному ученому необходимо изучать города в Соединенных Штатах с преобладанием испано-язычного населения (такие, как Эль-Пасо) тем же образом, каким Роберт Патнам изучал Южную Италию. Тогда как жители Эль-Пасо имеют склонность голосовать за одну-единственную партию и их [местное само-]управление обычно считается более коррумпированным и неэффективным, чем в других американских городах, Эль-Пасо все же являет собой заметный контраст по сравнению с соседним Хуаресом — предположительно одним из наиболее хорошо управляемых городов Мексики. Иными словами, существуют свидетельства ассимиляции [мексиканцев] в систему американских ценностей.

К тому же в американской системе [восприятия] "среднее" не имеет столь большого значения, как статистические крайности. Если человек, который изобретет средство от рака, окажется мексикано-американцем, на него или нее могут смотреть как на оправдание всем остальным мексиканцам в Соединенных Штатах, легальным или нелегальным, квалифицированным или неквалифицированным, поскольку США — возможно, единственная страна [в мире], которая может дать жизненный старт столь талантливому индивидууму.

Заключение

С моей точки зрения, иммиграция имеет положительный эффект для Соединенных Штатов, однако, чтобы продолжаться, она должна быть принята американским населением. Действительно, весьма обнадеживающе было обнаружить в среде американских конгрессменов столь серьезную поддержку амнистии для нелегальных иммигрантов и даже увеличения иммиграции. Однако иммиграция должна быть "продана" американскому населению, а не навязана посредством скрытых и макиавеллиевых методов, поскольку в конечном счете это спровоцирует обратную реакцию — направленную против иммигрантов, в том числе и потенциальных, в которых Соединенные Штаты испытывают нужду. Было бы действительно жаль, если бы иммиграция — со всем тем, чем она содействовала [становлению Штатов], — в конце концов оказалась в большей степени результатом необоснованных страхов, политических амбиций, остаточной вины или "перекошенных" экономических стимулов, нежели [подлинной] необходимости Соединенных Штатов. Поскольку американские политические элиты проводили свою иммиграционную политику средствами на грани антиконституционных не будет ничего удивительного, если радикальные противники иммиграции раньше или позже также мобилизуют использование внеправовых тактик, как это произошло в некоторых европейских странах.

Иммиграция — это единственная площадка, на которой те, кто стремится к ослаблению государства, и те, кто стремится к его усилению, приходят к согласию — хотя и по разным причинам. В некотором смысле эти противостоящие идеологические силы подкармливают друг друга иммиграцией. Возьмем [хотя бы] тему ощутимого роста преступности за счет иммигрантов. Левые этатисты реагируют [на проблему] путем проталкивания расширенных социальных программ, правые этатисты [ратуют] за предоставление большей власти полиции, левые анти-этатисты — за усиленный контроль над [владением] оружием, а правые анти-этатисты — за б?льшее число разрешений на владение оружием в целях самозащиты. Однако в конечном счете никто не стремится ограничить иммиграцию, поскольку все они, похоже, верят, что она способствует их делу и их миссии.[24]

Перефразировав фон Клаузевитца (von Clausewicz ), [можно сказать, что] иммиграция — это политика иными средствами

Декабрь 2003 г.


Ныне бизнесмен в Мехико-Сити, Фредо Эрис-Кинг работал в качестве помощника по сношениям с США в ходе президентской кампании Висенте Фокса и выполнял аналогичные обязанности в Партии национального действия Мексики. Имеет дипломы МВА Гарварда и МА в российских исследованиях, также являясь основателем и редактором ежеквартального американо-российского академического издания "Демократизация. Журнал постсоветской демократизации" (Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization).

Автор хотел бы выразить благодарность Линн Пейн (Lynn Paine), Джин Керкпатрик (Jeane Kirkpatrick), Трейси Фентон (Traci Fenton), Маре Хернандес (Mara Hernandez) и Дику Моррису (Dick Morris) за полезные комментарии к более ранним вариантам настоящей статьи .


[1] Главным источником этих исследований служат работы гарвардского экономиста Джорджа Дж. Борхаса (George J. Borjas ). См., например: "Друзья или чужаки" (Friends or Strangers . — New York: Basic Books, 1990) и его "Национальное происхождение и квалификации иммигрантов в послевоенный период" (National Origin and the Skills of Immigrants in the Postwar Period ) в книге под ред. Борхаса и Ричарда Б. Фримана (Richard B. Freeman ) "Иммиграция и рабочая сила" (Immigration and the Work Force . — Chicago: University of Chicago Press, 1992). ["Русский Архипелаг" предлагает перевод одной из последних статей Дж. Борхеса — "Увеличение предложения на рынке труда посредством иммиграции. Определение влияния на коренных рабочих"]

[2] От франц. etat — государство.

[3] Рой Бек. "Неопровержимые элиты" (Roy Beck . Overriding Elites. — National Review, June 16, 1997, сс. 42-44). См. также: Рой Бек и Стивен Камарота. "Элиты против общественного мнения: рассмотрение расходящихся точек зрения на иммиграцию" (Roy Beck & Steven Camarota. Elite vs. Public Opinion: An Examination of Divergent Views on Immigration . — Center for Immigration Studies, December 2002). ["Русский Архипелаг" предлагает и перевод на русский язык последней статьи "Элиты против общественного мнения. Рассмотрение расходящихся взглядов на иммиграцию"]

[4] Экстерналии (externatilies), или внешние эффекты — эффекты, возникающие в том случае, когда один субъект наносит ущерб или обеспечивает выгоды другому субъекту без выплаты или получения соответствующей компенсации. Различают отрицательные и положительные внешние эффекты.

[5] Мировой Банк. "Доклад мирового развития — 1996" (World Development Report 1996 . — Oxford: Oxford University Press, 1996, с. viii).

[6] Манкур Олсон. "Логика коллективного действия: общественное добро и теория групп" (Mancur Olson . The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups . — Cambridge, MA: Harvard University Press, 1965).

[7] Джереми Дженнингз, Антони Кемп-Уэлч. "Интеллектуалы в политике" (Jeremy Jennings & Anthony Kemp - Welch . Intellectuals in Politics . — New York: Routledge, 1997, с. 173).

[8] См. Ханс Герт, С. Райт Миллс. "Из Макса Вебера" (Hans Gerth & C. Wright Mills. From Max Weber . — New York: Oxford University Press, 1946, сс. 196-244).

[9] На автора настоящей статьи была возложена задача сформулировать протест от лица кампании Фокса. См.: Дейна Милбанк, Мэри Бет Шеридан. "Дружба Буша-Фокса служит обоим" (Dana Milbank & Mary Beth Sheridan . Bush-Fox Friendship Serves Both. — The Washington Post, 03.09.2001, с. A1).

[10] Шейлтайл Алатрист (Sealtiel Alatriste. ?De nuevo, el viejo PRI? — Reforma, 28.05.2000, с. 16A).

[11] Изабел Таррент (Isabel Turrent. Libertad y servidumbre voluntaria. — Reforma, 04.06.2000, с. 24A).

[12] Мексиканский президент Эрнесто Зедилло (Ernesto Zedillo ) приписывал трудности в искоренении коррупции "нашим культурным традициям, определенным практикам, [которые] еще с колониальных времен вынуждены были иметь дело с коррупцией". (Reforma, 04.07.1997, с. A1).

[13] Роберт Д. Патнам. "Заставляя демократию работать: гражданские традиции в современной Италии" (Robert D . Putnam . Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy . —  Princeton: Princeton University Press, 1993, с. 115).

[14] Там же, с. 179.

[15] Уилльям А. Голстон. "Либеральные добродетели" (William A . Galston . Liberal Virtues. — American Political Science Review 82 /1988/, с. 1281). Цитируется там же, с. 87.

[16] Расма Карклинс, Бриджита Зепа. "Политическое участие в Латвии. 1987–2001" (Rasma Karklins & Brigita Zepa. Political Participation in Latvia 1987-2001. — Journal of Baltic Studies, 32:4 /2001/, с. 340).

[17] Неловкий момент имел место [в ходе общения] с одним конгрессменом, который выдвинул именно этот аргумент. Когда я затем спросил его: "Какие две этнические группы были самыми многочисленными в США накануне и во время Второй мировой войны?" — он не знал, что ответ был: "Немцы и итальянцы".

[18] Я имел честь тесно сотрудничать с ними в попытке совершить то же самое в России. См.: Фредо Эрис-Кинг. "Попытки поместить КГБ под гражданский надзор и контроль в России — и почему они провалились". Диссертационный тезис (Fredo Arias-King . Attempts to Place the KGB under Civil Oversight and Control in Russia and Why They Failed. — Masters thesis, Harvard University, May 1998).

[19] См., например, заявления, сделанные перед испано-язычной по большей части аудиторией кандидатом в президенты сенатором Джоузефом Либерманом (Joseph Lieberman ) в ответ на вопрос, предложенный по амнистии для нелегальных иммигрантов (Альбукерке, 4 сентября 2003 года; репортаж транслировался CNN).

[20] Исследование, проведенное Антидиффамационной лигой (Anti-Defamation League ) в Нью-Йорк-Сити для изучения уровня антисемитизма в США, пришло к такому заключению: "Гораздо чаще, чем все другие, проявляют тенденцию рассматривать иммигрантов как бремя , считать СПИД божественным возмездием за сексуальные прегрешения и желать возвращения женщин на кухню те, кто оказался в "наиболее антисемитски настроенной" категории" [курсив наш. — Ф.А.-К. ]. См.: Клайд Хаберман. "Предрассудок угасает, предоставляя евреям роскошь заглянуть внутрь" (Clyde Haberman . Bias Wanes, Giving Jews Luxury to Look Inward. — New York Times, 24.11.1998, с. A-27).

[21] Доналд Л. Хоровитц. "Демократия в разделенных обществах" (Donald L . Horowitz . Democracy in Divided Societies. — Journal of Democracy, 4:4 /October 1993/, с. 26). См. также его книгу "Этнические группы в конфликте" (Ethnic Groups in Conflict . — Berkeley: University of California Press, 1985).

[22] Данкуорт А. Растоу. "Переход к демократии" (Dankwart A . Rustow . Transitions to Democracy. — Comparative Politics, 2:3 /April 1970/, сс. 350-51). Он продолжает тем, что "демократия есть система временного большинства. Для того чтобы правители и политики ["политики" здесь — не как политические лица или деятели, но как деятельность] могли свободно меняться, границы должны сохраняться, а состав граждан оставаться преемственным. Как кратко сформулировал Айвор Дженнингз (Ivor Jennings ), "люди не в состоянии принимать решения до тех пор, пока кто-то не решит, кто есть эти люди"".

[23] См., например, результаты исследования, проведенного мексиканским отделением Transparency International , цитируемые в статье Даниэля Лизарраги (Daniel Liz a rraga ) Minimizan mexicanos la corrupci o n , revelan (Reforma, 31.05.2001). См. также: Роналд Инглхарт. "Культура и демократия" (Ronald Inglehart . Culture and Democracy ) в книге под ред. Лоренса Е. Харрисона и Самьюэла П. Хантингтона "Значения культуры: как ценности формируют человеческий прогресс" (Lawrence E . Harrison & Samuel P . Huntington , eds . Culture Matters: How Values Shape Human Progress . — New York: Basic Books, 2000, сс. 93-95).

[24] В своих федералистских документах отцы-основатели Соединенных Штатов предвидели антисоциальное поведение правящих элит и создали несколько механизмов для предотвращения ситуации, когда злоупотребления властью стали бы хроническими. Эта модель, основанная на произведениях Монтескье (а отцы-основатели всерьез верили в него), вполне сносно действовала на протяжении более чем двух столетий — лишь с одной небольшой заминкой, каковой является Гражданская война 1860-х гг. Эти механизмы были предназначены для того, чтобы заставить лидеров уважать каждого отдельного гражданина и следовать его устремлениям. Тем не менее механизмы, задуманные в федералистских документах и закрепленные в Конституции США, почему-то не сработали, когда дело коснулось иммиграционной политики, проводимой политическим и интеллектуальным классом страны, несмотря на ее массовую непопулярность среди рядовых американцев. Настоящий обзор исследует причины того, что позже было названо "совершенным шквалом" совпадений (в отношении иммиграции) между обычно конфликтующими в США политическими и социальными силами.

Поскольку "нормальным" механизмам, задуманным отцами-основателями для защиты населения от его политиков (выборы, свободная пресса, разделенное правительство), не удалось заставить политиков прислушаться к коллективной мудрости американского народа в отношении этой особой темы массовой иммиграции, я предполагаю, что рано или поздно для удовлетворения латентного коллективного недовольства, возможно, проявится, возникнув из ниоткуда, другой механизм, предусмотренный в федералистских документах, - насилие граждан против их правительства.

Внутренний терроризм, в сущности, достаточно новое явление для Соединенных Штатов. У массовой иммиграции есть несколько радикальных противников, которые способны мобилизовать население, используя насилие, - и они могут найти утешение в поощрении Джефферсона использовать насилие против неповоротливого правительства. Представьте только, что Тимоти Маквей подорвал бы здание иммиграционной службы и заявил позже, что его целью было заставить Вашингтон всерьез заняться проблемой иммиграции. Возможно, тогда некоторые из американцев и согласились бы, что он вправе был поступить подобным образом, — и согласных в этом случае было бы больше, чем тех, кто в действительности поддержал его невнятную и примитивную антиправительственную риторику (хотя и число таких было тревожно велико). В США есть те, кто понимают, что они не в состоянии изменить иммиграционную политику своих элит посредством выборов, газетных передовиц и даже мирных протестов.

Как правительство сможет справиться с мобилизацией повстанческих настроений радикальных анти-иммиграционных активистов, которые в действительности отражают общественные настроения в США? Я не был случаен в выборе слов, когда упоминал "антиконституционные" средства и "внеправовые" тактики.

Вашингтонские политики, похоже, ведут свою иммиграционную линию, используя вполне антиконституционные тактики и поощряя нарушение Закона разными активными и пассивными методами, вплоть до одобрения соучастия иностранных правительств в нарушении американских законов, как в упомянутом в настоящем очерке случае, когда я представлял иностранное правительство в ходе предвыборной кампании. Если бы радикальные противники нынешней иммиграционной политики мобилизовали и использовали насилие, они бы, безусловно, нарушили существующие законы — однако отнюдь не дух американской Конституции.

 

Публикуется с любезного согласия автора и Центра по изучению иммиграции (Center for Immigration Studies, Washington, DC)

Перевод Татьяны Лопухиной, по заказу Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа.

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2020 Русский архипелаг. Все права защищены.