Версия для печати

Владимир Великий?
Или Как Путину удается совмещать ношение прекрасно скроенных костюмов с сапогами, которыми он давит у себя в стране оппозицию и демократию?

Путин — явление старое, уходящее корнями глубоко в историю, а именно в XVIII век, в эпоху Екатерины Великой, императрицы, которая мастерски являлась миру сразу в двух лицах, одним обращаясь к просвещенным мыслителям всего мира, другим — к собственному народу

Не успели российские военные захватить кусок Арктики размером с Западную Европу, как они уже озвучивают амбициозные планы по установлению постоянного российского присутствия в Средиземном море — впервые со времен "холодной войны". И главная движущая сила "ответного удара" России — это, несомненно, ее загадочный президент Владимир Путин.

"Загадочный" — именно это слово первым приходит на ум. Ему как-то удается совмещать ношение прекрасно скроенных костюмов с сапогами, которыми он давит у себя в стране оппозицию и демократию. Он тепло улыбается коллегам на международных саммитах — а сам в это время уничтожает инакомыслящих в Чечне. Ему удалось даже очаровать президента Буша, несмотря на то, что его стараниями политика США в Ираке и вообще на Ближнем Востоке сведена фактически на нет. Казалось бы, невооруженным глазом видно, что за наиболее резонансными действиями Путина стоит не что иное, как его кагэбэшное прошлое. Именно из-за этого специалисты-международники заговорили о начале новой "холодной войны".

Однако если Запад действительно стремится понять, что же такое Путин и что такое это новое российское государство, главное — отказаться от мысли, что Путин есть некое новое явление. Путин — явление старое, уходящее корнями глубоко в историю, а именно в 18-й век, в эпоху Екатерины Великой. Все указывает на то, что, стараясь восстановить значение России на мировой арене, утвердить ее как великую нацию, Путин и его сторонники черпают вдохновение не у призраков Сталина и Хрущева, а у иных "духовных наставников" — в частности, у Екатерины.

Екатерина Вторая, как и Путин, была одной из самых любопытных личностей своего века — она восхищала тех, кто был за нее, и повергала в шок тех, кто был против. С самого начала своего правления она стала либеральным идолом европейских философов-просветителей. Она много переписывалась со знаменитым Вольтером, переписывала уроки управления Россией из работ Монтескье (причем, заметим, более чем за двадцать лет до того, как это сделали Отцы-основатели Америки), издавала труды Гельвеция под треск его чучела, официально сжигаемого главным палачом Парижа, и подписалась на "Энциклопедию" Дидро, когда во Франции она была запрещена. "В какое время мы живем! — восклицал Вольтер, — Франция преследует философов, а скифы им покровительствуют! "

На счету Екатерины еще более замечательные дела: например, она не только переписывалась с Томасом Джефферсоном, но и стала одной из "крестных матерей" независимости Америки, поскольку стояла во главе Лиги вооруженного нейтралитета, во время нашей революционной борьбы способствовавшей дипломатической изоляции Британии. Когда королю Георгу Третьему для борьбы с Джорджем Вашингтоном и его "выскочками-колонистами" потребовалась жесткая военная сила, он обратился не к гессенским наемникам, а к Екатерине, и просил ее дать закаленных в боях казаков. Она отказала, и именно с этого ее решения начались американо-российские связи.

Однако всего через несколько лет — и здесь глубокая история тревожным эхом отзывается в реалиях сегодняшнего мира — императрица, вызывавшая всеобщее восхищение своим либерализмом, превратилась в настоящего реакционера. Джон Адамс (второй президент США — прим. перев.) считал, что Россия и Америка должны стать естественными союзниками, но Екатерина не пожелала даже знакомиться с Фрэнсисом Даной (Francis Dana), посланником только-только вставшей на ноги Америки, и он с горечью писал, что знает "о том, где и когда бывает императрица, менее, нежели ее конюх". А когда грянула революция во Франции, Екатерина, словно забыв о десятилетиях эпохи Просвещения, начала эпоху нового авторитаризма.

Она развернула жестокие репрессии против российских интеллектуалов и делала все, что могла — все, кроме прямого приказа о начале военных действий, — для разрушения "демократической" угрозы, исходившей от якобинской Франции. "Что знают сапожники об управлении государством? " — фыркала она, говоря, что для управления такой большой страной, как Россия, представительное правительство совсем не подходит. А затем она и вовсе сделала исторический разворот: открыто осмеяла Джорджа Вашингтона и осудила ту самую Американскую революцию (American Revolution, в российской науке больше принято название "Война за независимость в Северной Америке" — прим. перев.), которой прежде столько восхищалась.

Нынешняя бойня в Ираке, а также недавние реверансы России в сторону Сирии и все более угрожающие действия в отношении Грузии, одной из своих бывших территорий, также напоминают то время. Тогда Екатерина, весьма ловко воспользовавшись хаосом, который с подачи Франции охватил Европу в 1795 году, стерла с карты мира древнее Королевство Польское, разделив его земли. И разве не знаменательно, что во главе восстания поляков против Екатерины встал герой американской революционной борьбы Тадеуш Костюшко (Thaddeus Kosciuszko)?

Еще одна особенность екатерининской России, столь же ярко проявляющаяся и сегодня — это отношение российской общественности к Западу. При том, что Екатерина сделала очень много для европеизации русского колосса — построила Эрмитаж, собрала в нем коллекцию предметов искусства мирового класса, улучшила в стране систему школ и больниц и целыми группами посылала своих соотечественников, говоривших по-французски, за границу, — она практически ничего не сделала, чтобы ее средний подданный изменил свое отношение к части света, которую тогда часто презрительно именовали "Европейским полуостровом".

Таков же и Путин: хотя на групповых фотографиях с саммитов "большой восьмерки" он широко улыбается, а затем сразу же ставит политику США на одну доску с политикой Третьего рейха и делает темные намеки на неких "врагов", стремящихся развалить Россию. Резкую враждебность по отношению к Соединенным Штатам открыто демонстрирует даже российская молодежь, которая, как когда-то предсказывали аналитики, после окончания "холодной войны" должна была стать самым верным другом Америки.

Обворожительная женщина, Екатерина была к тому же человеком большого ума, огромной жизненной силы и сложного характера. В течение трех десятилетий она не раз доминировала на мировой арене. "Она претендовала бы как минимум на равенство, даже если бы переписывалась с самим Господом Богом", — говорил о ней король Пруссии Фридрих Великий.

И, кроме всего прочего, Екатерина — как снова не усмотреть в том времени уроки для двадцать первого столетия? — мастерски являлась миру сразу в двух лицах, одним обращаясь к просвещенным мыслителям всего мира, другим — к собственному народу. Как бы она ни заигрывала с Вашингтоном, Франклином, Монтескье, Америкой и идеями конституционализма, в конечном итоге дороже ей была все же слава имперской России.

В возрасте 67 лет Екатерина была уверена, что все построенное ею будет жить вечно. Она выбрала в преемники своего внука Александра, но ее неожиданная смерть помешала ему взойти на престол. Правда, через каких-то четыре с половиной года Александр все же получил корону: устроил дворцовый переворот и отдал приказ убить собственного отца. Победив самого Наполеона, он стал в конечном итоге арбитром судеб всей Европы. Путин, подобно Екатерине, лелеет мечты "продолжить династию", пусть и в новой, как-бы-демократической, упаковке. Он, скорее всего, сам выберет преемника на 2008 год, причем намекает, что в 2012 году сможет снова пойти на выборы.

Так к какому же заключению нам следует прийти? Вот к какому: считать, что действия России неизбежно ведут к новой "холодной войне" — большая ошибка. Однако не меньшая ошибка — не замечать, как хорошо Путин усвоил приемы жульнической игры Екатерины. Ловко играя за границей роль "молодой демократки", у себя в стране она оставалась настоящим деспотом; без устали говоря о пацифизме, она в то же время разжигала по всему миру огонь войны.

Путин — такой же, как она. И относиться к нему необходимо соответственно.

Дж. Уиник - автор книги "Апрель 1865 года" ("April 1865"). В октябре выйдет в свет его новая книга — "Большой переворот: Америка и зарождение современного мира в 1788-1800 гг. " ("The Great Upheaval: America and the Birth of the Modern World, 1788-1800").

Источник: "The Washington Post", США. Опубликовано: "ИноСМИ", 2 сентября 2007 г.