Версия для печати

Фантазии на тему будущего

Особо акцентировать религиозный подтекст событий 11 сентября было бы, мне кажется, не совсем правильно. Не следует забывать, что в мусульманском мире протестное движение против нынешнего миропорядка еще недавно возглавлялось вполне секулярными, даже полу-социалистическими силами, типа нынешнего руководства Ирака, подавившего, как известно, исламистскую оппозицию в своей стране. Конечно, в определенный момент, в момент войны в Персидском заливе, Хусейн действительно апеллировал к исламским ценностям и произносил слово джихад. По-видимому, апелляция к религии, к вере или национальной традиции закономерно происходит в момент наиболее острого столкновения того или иного государства или народа с господствующим миропорядком, которому требуется противопоставить что-то большее, чем национальный интерес, государственный расчет и даже всеобщую справедливость.

Обращение к тоталитарным формам идеологической мобилизации населения было вполне естественно в Европе и за ее пределами на излете эпохи Просвещения с ее завышенными ожиданиями относительно научного и технического прогресса. В ситуации постмодерна, вернее в ту историческую паузу, которая образовалась в силу (как это по-своему убедительно сформулировал А.И.Неклесса) "загадочного" торможения на исходе XX в. темпов НТП, более естественно обращаться за идейной поддержкой не к утопии, а к традиции, т.е. к "вере отцов".

Я, однако, вовсе не хочу принизить значение религии, которая может сама по себе способствовать такого рода мобилизации. Трудно себе представить, что аналогичную исламу роль в активизации сил протеста могли бы сыграть буддизм или индуизм. Тем не менее, я полагаю, что нынешнее столкновение религиозных миров все же представляет собой превращенную форму конфликтов, которые могут иметь (и, наверняка, имеют) совершенно иную подоплеку. Но чем более конфликт между Севером и Югом будет усиливаться, тем в большей степени он станет приобретать религиозные основания, поскольку обращение к вере, к сверхсмыслам — наиболее эффективный способ мобилизации в ситуации, когда приходится жертвовать не только благополучием, но и жизнью.

Конечно, можно ожидать в ближайшее время, на витке нового научного и экономического подъема, возникновения очередной прогрессистской, неофутуристической идеологии, обещающей массам — после тех или иных революционных преобразований — немедленное и всеобщее благополучие. Предполагаю, что таковая система идей обретет популярность после затяжного периода цивилизационных баталий, возможно, в ситуации массового разочарования в их итогах, причем как с той, так и с другой стороны. Послужить орудием в борьбе против миропорядка она просто не успеет. Это идейное течение будет, видимо, напоминать философию Просвещения, возникшую в XVII в. после длительного периода религиозных войн в Европе. Так что, если мир все же качнется в сторону конфронтации Севера с Югом, некоторой временной "талибанизации" человечества избежать, наверное, не удастся. Кстати, само по себе возвращение к религиозным истокам вовсе не плохо — если только религиозные идеи не окажутся задействованы исключительно для составления агитационных прокламаций, призывающих к "джихаду", "газавату", "крестовым походам", "битве с басурманами" и т. д. А, чтобы этого не произошло, всем, как принято было говорить раньше, людям доброй воли, нужно проявить терпение и выдержку.

Им следует задуматься над таким, например, вопросом: почему в настоящий момент наибольшая опасность для миропорядка исходит именно от ислама? Ведь народы, исповедующие и другие религии, имеют основания быть недовольными тем миром, в котором они живут. Мне кажется, следует поразмышлять о такой особенности исламской цивилизации, как отсутствие у нее ядрового (core state), по выражению Хантингтона, государства, т.е. государства, которое способно было выступать адекватным репрезентантом цивилизационных ценностей, с кем религия могла бы связывать свою историческую судьбу. Существует представление, что для ислама всякое, даже называющее себя исламским, государство не имеет религиозной легитимности, каковой может обладать только единая исламская империя, умма.

Не знаю, насколько такая точка зрения верна (я встречал и ее обоснованные опровержения), но несомненно, что отсутствие у мусульман государства-цивилизации, каким может рассматриваться Китай, Индия и в какой-то степени Россия, представляет серьезную и значительную проблему. Ибо, признаемся сами себе, почти единственная возможность позитивного изменения миропорядка связана с перспективой союза цивилизаций, точнее, союза цивилизационных элит. Только такой союз мог бы предотвратить вариант цивилизационного столкновения. Собственно, о таком союзе и пишет Хантингтон в своей известной книге 1996 г.

Однако добиться такого союза с исламом будет гораздо более сложно, чем с Китаем или Индией, поскольку у мусульман отсутствует ядровое государство. Непонятно какое государство в наибольшей степени является исламским, успехи какого государства могут быть отождествлены с силой и земной славой религии или, говоря другими словами, цивилизации. Таким государством мог бы стать Иран, но Иран исповедует своеобразную — шиитскую — версию ислама и едва ли может стать лидером суннитов. Элитные круги другого претендента — Саудовской Аравии — слишком скомпрометированы в глазах исламистов своими близкими отношениями с Западом. Еще в большей степени это относится к Египту. А ведь такое государство должно быть лишено цивилизационного комплекса неполноценности, должно осознавать себя "оплотом веры", чтобы не стремиться укрепить свою идеологическую легитимность за счет подрывной деятельности против других цивилизационных центров, так же как и против стабильных режимов на лимитрофных пространствах. Так вот, поскольку ислам — мировая религия без "государства-лидера", и объявляются в недрах этой цивилизации разного рода харизматические защитники веры, не имеющие никакого формального статуса.

Наконец, в связи с этими событиями возникает еще один вопрос: существует ли на сегодняшний день либеральный проект мирового порядка? Я думаю, что такого проекта не существует. Проект ООН — аристократической республики с привилегированной палатой лордов в виде постоянных членов Совета Безопасности — был связан непосредственно с результатами Второй мировой войны и в настоящее время себя изжил. О глобальной демократии по принципу один человек — один голос, в которой судьбы мира оказались бы, соответственно, в руках у, по выражению Хантингтона, конфуцианско-исламского блока, по-моему, не помышляют даже фантазеры. Но каким иным способом могло бы обрести легитимность гипотетическое Мировое Правительство, на которое возлагают надежды отдельные социально ориентированные либералы? И остается неясным, каким вообще может быть в настоящее время либеральный миропорядок. Потому нелюбимый сегодня всеми Фукуяма оказался, по существу, не прав только в одном. Ведь он хотел сказать в своей злополучной статье только то, что сейчас не может возникнуть никаких других глобальных проектов, кроме либерального. На самом деле, не существует и такового. И это с максимальной наглядностью продемонстрировали события 11 сентября.

Я не очень понимаю, как либералы мыслят или могут мыслить будущее мировое устройство, прежде всего в политическом отношении, точнее, у меня вызывает сомнение, есть ли у них в распоряжении какой-либо готовый проект такого устройства, который, к тому же, соответствовал бы либеральным установкам? Будет ли подлинно либеральным миропорядок, держащийся на неоколониалистском или же на неоимперском основании, связанном с культурным, политическим и иным доминированием Севера над Югом? Сохранится ли при таком иерархическом мироустройстве возможность участия представителей народов Юга в общественно-политической жизни? Я бы не сказал, что все эти вопросы серьезно обсуждаются в последние годы. Хотя, на самом деле, единственное, что оказалось удивительным в катастрофе 11 сентября это то, что она могла кого-то удивить, что она была признана неожиданной. Обо всех этих проблемах говорили еще в начале 90-х годов, в том числе (и, может быть, в наибольшей степени) на страницах журнала "Полис".

Страх перед перспективой глобальной "войны всех против всех" может, конечно, толкнуть ищущих "мира и безопасности" в объятия Глобального Левиафана. Более того, можно предсказать, что часть либералов готова уже сейчас оправдать его приход надеждой на неизбежную эволюцию абсолютистского режима к режиму, имеющему некое подобие глобального представительного правления. Мне кажется, что такого рода надежды несостоятельны. Эволюция миропорядка будет напоминать не столько движение феодального социума к абсолютным монархиям Нового Времени, сколько трансформацию Римского государства от аристократической республики в принципат, а впоследствии, доминат.

В самом деле, суверенитет монарха Нового Времени был ограничен властью равных ему по статусу суверенов. Глобальный Левиафан (если он в самом деле появится) будет лишен таких противовесов, а потому в отличие от монарха Нового Времени с ограниченной властью, сможет претендовать на власть абсолютную, каковую имел когда-либо в истории, пожалуй, только римский кесарь. Нетрудно предположить, что новый миропорядок окажется вынужден, в конце концов, укреплять свою легитимность посредством обращения к неким сакральным ценностям, долженствующим снять, во-первых, традиционные религиозные разграничения между опекаемыми народами, а во-вторых, оправдать привилегию той или иной нации, лица или группы лиц на использование силы. Понимаю, что некоторые искренние в своих благих побуждениях люди надеются на изначальную предрасположенность вероятных творцов Глобального Левиафана к либеральным ценностям, которая не позволит им скатиться при осуществлении своих начинаний к глобальному тоталитаризму. Но я абсолютно не нахожу никаких оснований для того, чтобы разделить их веру. Поэтому, я думаю, и либералы, и консерваторы совместно должны препятствовать такому сценарию будущего, на мой взгляд, худшему из возможных.

Сейчас Америка стоит перед выбором: стоит ли мир втягивать в себя и глобализировать еще более интенсивно или нужно закрыться от мира, отделив себя от бедного Юга. При любом из этих вариантов ответа на вопрос о том, как строить мир, западной цивилизации и ее лидеру не избежать. Америка сама взяла ответственность за мир в целом, сама заявила о "новом мировом порядке" и именно ей теперь придется отвечать за свои слова. История, кстати, преподнесла забавный каламбур, сыну приходится отвечать за своего отца, за то, что он сказал когда-то, в минуту эйфории.

Я вижу здесь два пути. Один, логически вытекающий из современной ситуации и при этом очень опасный — это сплочение Запада с ее союзниками против незападного или не желающего становиться западным мира. Это — путь рискованный и почти безнадежный. Во-первых, он чреват длительным и напряженным противостоянием, на каковое у Запада, честно говоря, нет необходимых моральных сил. Во-вторых, этот вариант еще более опасен тем, что в процессе такого противостояния Запад сам, скорее всего, претерпит идеологическую и духовную мутацию: либерально-демократические установки постепенно отступят перед какой-то новой формой имперской идеологии при обильном применении разного рода технологий воздействия на массовое сознание (причем в тот момент, когда либеральные ценности, сейчас худо бедно препятствующие широкому и беззастенчивому использованию подобных технологий, уже утратят свою власть).

Другой путь — более сложный, требующий значительных интеллектуальных, моральных и финансовых затрат, но, тем не менее, открывающий для мира некую положительную перспективу — путь укрепления исламской цивилизации в целях противодействия исламскому же варварству. Этот путь, конечно же, предполагает использование своего рода цивилизационного пиара, когда лидеры "государств-лидеров цивилизаций" в ряде случаев будут произносить в том числе и антизападные лозунги, но когда одновременно с этим будет сохраняться элитный консенсус. Выход из такого элитного консенсуса окажется чреват столкновением с союзом цивилизаций, т.е. с подлинно мировым сообществом. Этот путь — создания нового, цивилизационного, баланса сил, конечно, не застрахует Запад от всех возможных неприятностей и тревог, но все же позволит канализировать процесс трансформации миропорядка в более спокойное русло.

Мне хочется завершить этот текст цитатой из, в общем-то, не любимого мною, но сейчас весьма актуального стихотворения Александра Блока:

В последний раз — опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз — на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!

В принципе, в этом стихотворении сказано все и о том, что следует делать силам миропорядка для того, чтобы сохранить человеческий, а не звериный облик, и о том, что нужно делать России, если "старый мир" пойдет другим путем.