Демократия в условиях "спецоперации": как убить государство

Нас определённо "сделали", а мы озираемся и не видим — кто. Разводим руками и не ведаем: как и откуда ждать нового удара... Как можно победить революционную технологию? В чем она состоит? И чего мы в России и Украине не понимаем и не умеем делать?

Ни у кого нет сомнений в том, что всё происходящее в последние месяцы в Украине — очень серьёзно. Более чем серьёзно. Эти события не сводятся к решению вопроса о том, кто стал президентом, как не сводятся и к тому, как будет утверждаться его власть.

Вопрос гораздо глубже. Мы стали свидетелями и участниками[1] столкновения двух принципиально разных способов строительства и оформления власти — и при этом продемонстрировали себе и миру полное бессилие, проиграв в ситуации украинских выборов по всем статьям. Тот способ власти, то её понимание, которое реализуется сегодня в России, а до недавнего времени реализовалось на территории Украины, Грузии, Абхазии, а ранее Сербии, оказался неспособен противостоять иному — современному и эффективному.

Выборы в Украине, и сопутствующая им политическая и гуманитарно-технологическая операция, названная «Оранжевой революцией» — наглядный пример использования технологий, которыми владеет глобализованная часть человечества — Европа и США — при расширении границ формируемой ими империи.

Пока власти Украины проводили выборы, Европа и США осуществляли на её территории «спецоперацию», в которую выборы входили в качестве лишь одного из элементов. Это не заговор: с ним можно было бы справиться; это нечто иное — такое, чему ни мы в России, ни власть и официально выигравшая второй тур украинских выборов сторона ничего противопоставить не могли и уже не смогут. Это — стратегическая схема с отлаженным тактическим воплощением. Если технология и схема действия созданы, они будут распространяться.

Нас определённо «сделали», а мы озираемся и не видим — кто. Разводим руками и не ведаем: как и откуда ждать нового удара... Как можно победить революционную технологию? В чем она состоит? И чего мы в России и Украине не понимаем и не умеем делать?

Механизм использования выборов

Схемы, по которой действовала и действует оппозиция в Сербии, Грузии, а теперь в Украине, настолько близки, что можно уверенно сказать: мы имеем дело с новым, осознанно применяемым механизмом реализации внешней политики

США и Европы; с новым механизмом захвата власти в посткоммунистических странах. В чём же суть этой схемы?

Давайте проанализируем её внешние проявления, а потом попробуем выявить то, что за ними стоит.

Итак — старт операции «убийство государства»...

1. Для начала выбирается оппозиционная фигура, так или иначе близкая по образу мыслей американцам, и внутренне чуждая обыкновениям власти, практикуемым на некой территории. Этот человек должен быть «привержен демократическим ценностям и идеалам свободы».

Но чтобы эта приверженность не оказалась просто предвыборным трюком (ведь известно: все кандидаты говорят примерно одно и то же) важно, чтобы этот человек был материально «прикреплён» к западным ценностям, например — имел жену американку (Коштуница, Саакашвили, Ющенко) либо учился или долго жил в США или Европе (Саакашвили). «Цивилизованность» должна быть на нём закреплена столь сильно, чтоб он не мог от неё отказаться.

Это требование связано с ментальностью постсоветских людей: с такого рода цивилизованностью у них связаны определённые ожидания, и такой человек не может их не оправдать. Люди уже подсознательно верят: политик Ющенко, в отличие от парбюрократа Януковича, не может не вести честную игру...

2. Затем вокруг выбранного лица объединяют, прежде всего, интеллигенцию, или, что точнее, людей, ориентированных не только на общенациональные телевизионные каналы. Интеллигенция противопоставляется действующей власти, к которой она испытывает недоверие, ожидая от неё проявлений репрессивности.

Почему же именно интеллигенция столь легко примеряет имидж западной цивилизованности? Помимо очевидных ценностных и материальных причин (более тесная, чем у остального народа, связь с Западом — контакты, гранты и т.п., над чем в Украине хорошо поработали соответствующие фонды), есть и такие, как общий идеологический вакуум посткоммунистических стран (люди подвержены самым различным влияниям), а также отношение к власти, законности и иным институтам, как к явлениям не безусловным, нуждающимся в изменениях.

Нынешние властные элиты (по крайней мере, в России, Украине и Белоруссии) не знают способов эффективного включения интеллектуалов во власть. Если во Франции после 1968 г. такие механизмы, включая ротацию, были разработаны, и теперь каждый интеллектуал может участвовать в выработке государственных решений: работать в различных экспертных советах, занимать соответствующие должности, то в Украине (и в России) интеллигенция не понимает власть, поскольку власть не знает, что с ней делать. Она лишь употребляет интеллигенцию, не пытаясь привлечь её к делам во благо государства и политической системы. Интеллигенция же не видит во власти людей мудрых и разумных, ощущая себя брошенной на «обочине истории», и потому считает, что европейский порядок подходит ей больше, чем местный.

3. Далее, внутри страны формируется территория, где оппозиционный кандидат получает безусловную поддержку; она становится плацдармом для объявления и расширения власти оппозицией. В Украине такими территориями стали Западные области и Киев, в Грузии — прежде всего Тбилиси. Здесь власть избранного президента заранее не признаётся. Люди, живущие здесь, наряду с интеллигенцией, по замыслу должны стать костяком будущего «народа оппозиционной власти», народом, над которым оппозиция получит власть в первую очередь.

Этот новый народ (народ новой власти) ориентирован на иной тип ценностей и стиль жизни. Он наделён образом будущего, который действующей власти отнюдь не присущ. Но действующая власть не видит, что она имеет дело уже с другим — не признающим её — народом! И потому просто не понимает: а что с этим делать-то?..

Для нового народа у оппозиции существует внестрановая легитимизация: США, например, заранее объявляют, что выборы нелегитимны, и признают они только победу оппозиционного кандидата. Так другой народ приобретает легитимность извне.

4. Потом действующая власть объявляется участником выборов (а не их организатором) через одного из кандидатов («административный ресурс»). Предполагается, что этот ресурс она просто не может не использовать. Для превращения этого предположения в массовую убеждённость используется традиционное недоверие к власти изрядной части украинских и российских граждан.

Отсюда проистекают многочисленные следствия, самое важное из которых то, что выборы и вообще действия властей всегда трактуются как неправовые, и так не доказанный факт нарушений превращается в очевидный. Не случайно все требования к властям концентрируются вокруг того, чтобы они либо «вернулись в правовое поле», либо не выходили бы из него. При этом действия оппозиции могут быть какими угодно! Фактически налицо шантаж.

5. Не просто широко, а в массовом масштабе используются международные миссии, наблюдатели и общественные организации, имеющие возможность интерпретировать события в нужном для оппозиции ключе, а также участвовать в альтернативных подсчетах голосов и формировании общественного мнения. Одна из важнейших функций этой массовости — физическое заполнение каналов коммуникации и СМИ, такое, чтоб другие интерпретации не пробивались к слушателям и читателям. Так происходит захват дискуссионного поля.

6. Используются параллельные подсчеты результатов и exit-poll’ы, а также социологические опросы, прежде всего, для формирования и усиления недоверия к власти.

7. Используются ведущие мировые информагентства для формирования нужной оппозиции трактовки происходящего и для выражения — причем заранее, до объявления любых результатов — уверенного сомнения в демократичности и честности процедуры.

8. Используются массовые выступления в столицах стран — в Белграде, Тбилиси, Киеве — для демонстрации несогласия с действиями властей и проталкивания своего кандидата.

Столицы государств выбираются из тех соображений, что там сконцентрирована пресса, особенно иностранная, штабы международных организаций, посольства и т.п. и где противостояние с действующей властью может быть эффективно показано и проинтерпретировано. Кроме того, в сознании граждан постсоветских государств власть часто отождествляется со столицей.

Официальные Украина и Россия проиграли. Почему?

9. При этом заранее создаются и после выборов используются экстремистские (силовые) организации активистов оппозиции: в Югославии «Отпора», в Грузии «Кмара», в Украине «Пора». Их члены знают друг друга, обмениваются опытом, а в моменты смены власти участвуют в активных действиях.

Эти организации являются зачатками будущей «гвардии» — структуры, обеспечивающей охрану демонстрация и штабов, возможность противостояния силовым структурам, организацию транспорта, связи, мобилизации и т.п..

Так формируются зародыши будущей оппозиционной полицейско-административной структуры. Эти силы хорошо финансируются, их тренируют и организуют — именно они будут управлять затем организацией массовых манифестаций. Пример: за месяц до выборов почти все пансионаты под Киевом были сняты для размещения и тренировок активистов подобных структур.

В Киеве оппозиция была организована на высочайшем уровне: участников сменяли, кормили, размещали, одевали; им платили — то есть демонстранты были просто наняты на работу. Организационно оппозиция легко побеждала действующую власть: известны случаи, когда приехавшие донбасские шахтеры были «перенаняты» (растворены) оппозицией, поскольку власть, привезя их из Донбасса, не озаботилась ни их размещением, ни питанием...

Между тем, часто существующие структуры власти либо не замечают этого организационного фактора, либо не могут с этим ничего сделать: ведь факт платы демонстрантам не является основанием для административного преследования, хотя, разумеется, то, что заполняло майдан Незалежности, было не народной демонстрацией, но формой занятости особого рода персонала.

10. Парламент и депутаты используются оппозицией для вмешательства в выборный процесс. Во-первых, неприкосновенность депутатов позволяет им служить живым щитом для различных действий, граничащих с силовыми (в Украине оппозиционные депутаты 23 октября захватили ЦИК Украины, что привело к непринятию решения ЦИК об открытии 400 избирательных участков в России). Во-вторых, парламент используется как площадка для интерпретации и трансляции нужных для оппозиции трактовок. В— третьих, через него можно легитимизировать определенные акции (не случайно же Виктор Ющенко принёс присягу перед частью депутатов в зале парламента).

Итак, орган представительной власти и ряд его членов могут задействоваться в схеме «убийства государства», используя демократические формы не по назначению, и применяя законные механизмы незаконно.

Нет законного способа обуздания депутатов, когда они начинают «хулиганить», как нет способа ограничить парламент, применяемый для захвата власти оппозицией.

11. Сознательное использование принципов ненасилия, начиная от названия («бархатная», «каштановая» революция, «революция роз») и заканчивая символикой, имиджем и т.д.. И тот, кто первым применит насилие, окажется по определению и тотально не прав.

Но кто сказал, что в этой схеме на самом деле нет насилия? Напротив, оно есть! Это скрытое насилие! Просто смещённое с физического в иной план — например, блокада Киева ударила бы по поставкам продуктов, дезорганизация органов власти вызвала бы вполне ощутимые последствия в системе управления и т.п... Так волк в овечьей шкуре, притворяясь мирным демонстрантом, причиняет реальные беды.

Мощь такого способа действий основана на генетических страхах народа: страха перед смутами и восстаниями, гражданскими войнами и репрессиями.

12. Затем следует этап «изматывания» существующих структур: объявление бессрочных забастовок, массовых пикетов и полных блокад в столице и в регионах, где сконцентрированы сторонники оппозиции и которые фактически перешли на её сторону.

Так в общих чертах выглядит эта эшелонированная схема захвата власти оппозицией, уже сработавшая в Грузии, Сербии и Украине.

Резюмируем её суть в нескольких словах.

— Полный захват пространства интерпретаций и символического пространства.

— Создание «своего народа», увод его из сферы действующей власти. — Принуждение власти к действиям на правовом поле ( при этом оппозиция пользуется знанием правовых механизмов, но считает себя свободной от права).

— Использование законных структур и механизмов не по назначению: для захвата власти, «убийства государства» (и расчленения «трупа»).

С точки зрения технологии существует отчетливая параллель между действием этой схемы захвата власти и современным терроризмом.

Террористы также продумывают схемы действий официальных властей, находят в них «дыры», и строят свою схему поверх существующих, добиваясь нужного результата. Точно так же их схема невидима, точно так же они используют законные и демократические формы не по назначению, точно так же этот принцип действий практически неуязвим. Точно так же они могут понести наказание за не основное своё деяние: террористы — всего лишь за убийство, а захватчики власти, действующие по описываемой нами схеме — за беспорядки, препятствование деятельности органов власти и т.п.

Наказания за «убийство государства» нет. И убить его можно просто и практически безнаказанно.

Но так ли уж неуязвима и победоносна изучаемая нами технология?

Современная власть против власти давно устаревшей

Действующая власть в России приложила массу политических усилий на самом высоком уровне, чтобы способствовать выигрышу Виктора Януковича. С ним и с Леонидом Кучмой несколько раз встречался президент Владимир Путин. Было принято несколько популярных и разумных решений, например: по гражданству, по регистрации, по отмене НДС на продажу газа. Были приняты все возможные меры в рамках конституционного, правового и политического поля. Власти России и Украины действовали точно по учебникам политологии, а лучшие российские политтехнологи ковали Януковичу выигрыш в выборной гонке. Но власти он не получил. Оппозиция развернула свой сценарий. И официальные Украина и Россия проиграли.

Почему?

Независимость оппозиционного сценария от исхода выборов. Сколько бы ни набрал голосов Янукович, сторонники Ющенко заранее объявили свою победу, во всяком случае — моральную, заявляя как факт неспособность и нежелание властей провести честные выборы без использования административного ресурса. Если бы Ющенко получил хоть 30% голосов, оппозиция бы действовала точно так же. Это ставило её в беспроигрышную ситуацию.

Понимала ли это украинская власть, российские консультанты, штаб Януковича? Их внимание было сосредоточено на выборах, как будто их результаты на самом деле были решающими для передачи власти. Оппозиция же действовала поверх выборов, используя их в качестве пускового механизма для начала революционных действий. Была применена антивыборная схема, которая никак не блокировалась.

Что мешало выявить схему? Ведь она известна и была использована буквально месяцы назад в Абхазии, а год назад в Грузии… Почему никто не смог предложить контрсхему? Что заставило власть сосредоточиваться на использовании исключительно «внутривыборных» механизмов?

Да то же, что помешало нам получить награды на зимней олимпиаде: непонимание того, что спортивные победы — это только материал для дальнейших действий по поиску допинга, по объявлению положительных результатов, по использованию тонкостей экспертной и судебной процедур и механизмов действия массовой коммуникации. Мы считали, что результаты будут говорить сами за себя, не осознавая, что теперь уже ничто в мире само за себя не говорит, что созданы иные структуры легитимизации, чем те, к которым мы привыкли. Мы проиграли не на лыжне, а в судебных разбирательствах и в СМИ.

И в Украине выборы были проиграны не в избирательных участках и не в ЦИКе, а в мировых информагентствах и «внутри» тех граждан, что приняли решение не подчиниться власти. И проигрываем не оппозиции, а тем новым способам осуществления власти, которые уже десяток лет отрабатывает США и Европа. Оппозиция на Украине выигрывает — это четверть беды; однотипные оппозиции выигрывают раз за разом в зоне исторического влияния России — это полбеды; но настоящий кризис, подлинная беда в том, что никто не видит, за счёт чего это делается.

Внешняя легитимизация. Что делал Лех Валенса в Киеве? Вёл переговоры с Кучмой, Януковичем и Ющенко. Но кто такой был Ющенко? Формально — никто. Но политики, государственные деятели, комиссары разговаривали с ним, придавая ему внешнюю легитимность, утверждая и себя, и тот народ, который уже воспринимал Ющенко президентом, что он — есть. Власть не отказалась встречаться с Квасневским после его встречи с Ющенко. Тем самым Украина признала авторитет ЕС, а Кучма и Янукович — существование Ющенко. А потом и сели с ним за стол переговоров. Это означало, что Янукович сам не признавал себя властью, сомневался в собственном существовании, в своей легитимности. И в глазах народа эта легитимность просто распадалась. Власть не понимала механизмов порождения легитимности. А они таковы: если десять международных деятелей едут и проводят переговоры с Ющенко, то он становится фигурой, равноправной всем остальным, имеющей статус «третьей силы». А власть, давая внешним деятелям встречаться с Ющенко, признаёт факт спорности выборов и наличия у оппозиции оснований для притязаний и т.п. Так власть фактически отказывает самой себе во власти.

Политтехнологи: авангард непонимания

И добро бы это непонимание исходило от действующих политиков, но даже те люди, которые причисляют себя к мозговому центру действующей власти, к проектировщикам политического процесса, не видят происходящего. Комментарий Павловского, сделанный им по каналу «Россия» в ночь с 24 на 25 ноября, звучал так: «Оппозиция лишила себя манёвра. Она завела людей в тупик. Им нужно обострение ситуации для оправдания самозванчества».

И это говорится в тот момент, когда сторонники Ющенко фактически — если не будут предприняты решительные действия — выиграли ситуацию в мировых СМИ и в отношении правительств влиятельнейших стран, когда в Украине создаются внутренние анклавы непокорства (причём уже с обеих сторон ввиду дефицита общеукраинской власти), когда половина населения не подчиняется решениям власти и не верит ей, когда у власти украдена половина народа!

Это свидетельствует о том, что Павловский работает исключительно в рамке выборов, повышая рейтинги и явку, консолидируя сторонников Януковича и доводя процент до максимальной цифры, в то время как оппозиция совершенно безразличнак этим усилиям и действует в других пространствах. Пока политтехнологи работали внутри России, их способы были относительно эффективны, но как только они столкнулись с внешними технологиями, их никчемность стала видна воочию.

Неизвестная власть

Эти проявления иного типа власти просто невидимы, как для политтехнологов, так и для представителей правительства. США и Европа достигают своей цели по присоединению к новому имперскому порядку всё новых областей и стран непостижимым для российских (украинских, сербских...) властей способом. Они понимают и вычисляют наши действия, а мы их вычислить — не можем. Они рассчитывают на то, что мы будем действовать одним-единственным, заранее им известным способом. И они отнюдь не ошибаются в своих расчётах. Неужели же мы так и будем позорно, всухую проигрывать, как когда-то проигрывали конницей против танков? Эта беспомощность весьма опасна для судьбы России.

Технология захвата власти — против права

Украинская ситуация показывает, что фактически навязанный Западом Украине (и России) в начале 1990-х гг. правовой механизм легитимизации власти, закреплённый в конституции, само правовое государство, оказались ловушкой. Стратегию Запада можно представить как двухходовку[2] .

Первый ход: дать власти в руки новую, модную, «демократическую» игрушку — выборы, научить с нею обращаться, вырастить слой политтехнологов и политконсультантов, сделать её привычным инструментом (вместе с вытекающими из культурных и менталитетных особенностей народа характерными нарушениями) смены или продолжения власти.

Второй ход: проанализировать использование этого инструмента и создать противодействующий сценарий, основанный на работе поверх выборного демократического механизма — на использовании современных властных инстанций: «биовласти» и власти интерпретаций.

Эта властная стратегия и эти технологии обсуждаются во многих современных трудах о новом общественном порядке (у Негри в «Империи», у Фукуямы в «Великом разрыве»). «Биовласть» — это власть государства над телами и сознанием людей, это формирование своего народа, своих граждан. В традициях российской власти использовать народ как сам собою появляющийся материал, а, например, в США народ тщательно готовят под определённый тип власти.

Символическая власть, или власть интерпретаций — контроль того, как люди понимают и воспринимают события и ситуации с использованием механизмов коммуникации. Власть направляет и подсказывает: что важно, а что нет, на что обратить внимание, а на что не надо, что существует, а чего нет совсем. Действующая в этой плоскости власть не дала бы транслировать клятву Ющенко на Библии в верности украинскому народу на всю страну...

Если механизмы сознания людей строятся и находятся в поле внимания власти, то это значит, что правовые формы реализации власти уже не срабатывают: они основаны на неизменности интерпретаций и сознания, что правильно в том обществе, где это регулируется культурой. Современные технологии власти, влияющие непосредственно на сознание, на порядки мощнее привычных нам правовых. И теперь в Украине мы видим тот неуклонно действующий и перемалывающий всё на своем пути процесс распространения империи, который описан у А.Негри.

При этом гарантия успеха — полная: иного механизма продолжения власти действующая власть не знает, она не может осознать, что используемый механизм лишь один из возможных, что она вынуждена действовать исключительно в правовом пространстве. Как телёнок на бойне, она не знает, откуда последует удар. В то же время оппозиция решает вопросы гораздо более свободно, неправовым образом, вычисляя действия противника без труда.

Характерными являются слова Кучмы на пресс-конференции вечером 24 ноября: власть не принимает участия в работе избиркомов, в Украине действует самый демократический избирательный закон. Это означает, что власть не видит необходимости покидать правовое поле, несмотря на то, что её противники действуют всё более беспардонно. А в это время Ющенко приносит присягу, создаётся Комитет национального спасения, объявлена политическая забастовка, планируется перекрывать дороги и нарушать работу госучреждений. Что как не изначальное, навязанное бессилие руководит бездействием власти? Руки связаны у государства, но развязаны у оппозиции.

Заметим: каждое из действий оппозиции, которые были описаны вначале, законно. Только все вместе они образуют неправовую конструкцию, с которой государственные службы пытаются справится в рамках права, фиксируя лишь отдельные её проявления. Ведь правовым образом практически невозможно доказать взаимосвязь отдельных проявлений идущей «спецоперации», поскольку тот, кто удерживает схему целиком, находится за пределами страны.

Оппозиция уже сформировала свою власть, если можно так выразиться, «летучую», без материальных опор, но действующую и крепнущую. У неё есть зародыш своей территории и административно-полицейской структуры, мировая пресса, свой народ, поддержка ряда стран и одной из церквей. Этого просто не увидела ни команда Януковича вместе со всеми политтехнологами, ни существующее государство. Схема, по которой произошёл выигрыш, остается для них неведомой. Власть для них замещена, заслонена правом, материальной силой, государством, и за этими шорами не было видно, как формируется власть оппозиции, использующая современные механизмы.

Какие властные механизмы не сформированы?

Расчёт на правовые механизмы поддержания власти не позволил Украине развить иные, существенно более современные и эффективные.

Нематериальные угрозы. Среди угроз власти, которые способна «различить» и выявить сегодняшняя власть, есть только материальные угрозы: нарушение территориальной целостности, диверсии и саботажи, угроза военного нападения или пограничных конфликтов, экономические угрозы и т.п. Эти угрозы сосредоточены в хозяйственной, административно-полицейской и военной плоскостях. Огромное количество «нематериальных угроз», связанных с политическими институтами, с населением и его сознанием и ментальностью, с символическими и коммуникативными формами, с интерпретациями и чужим экспертированием, остаются вне зоны внимания власти, прессы, политтехнологов.

Та власть, к которой мы привыкли, умеет видеть, как у неё пытаются захватить территорию, украсть деньги, но в Украине совершенно незаметно для всех у государства украли репутацию, авторитет и часть граждан, «перевербовав» их в свой народ. А, например, в США сформулировано такое понятие, как «угроза демократии». Или «приверженность идеалам свободы». Одно это позволяет американцам объявлять зоной своих жизненных интересов любую точку планеты, где, по их понятию, нарушается демократия или откуда исходит угроза свободы.

Отношение к населению. Власть не обращает никакого внимания на своё собственное население с точки зрения того, насколько по факту оно принадлежит этой стране. Быть гражданином, иметь паспорт — этого, с точки зрения власти, вполне достаточно. И вдруг выясняется, что половина граждан за один день перестали быть подвластными этой власти и, скорее всего, готовы присягнуть не объявленному президенту, а его оппоненту. Неужели государство не заметило, что эти люди, живя в Украине, фактически ориентировались в своих интерпретациях, оценках, интересах, жизненных стремлениях или на иные государства — Польшу, Венгрию, ЕС, США, — или на иные идеалы? Как власть могла спокойно допустить, чтобы у неё за несколько лет украли половину населения?

Это происходит не только в Украине, но и в России, поскольку власти наших стран рассматривают свой народ как неисчерпаемый ресурс, а может быть, и как материал, как то, что всегда было и будет, к чему не надо прилагать никаких усилий. Каждый человек рассматривается властью как обуза, как объект бюджетных трат, поэтому чем меньше будет населения, тем лучше: оно должно достичь таких размеров, чтобы власть могла бы с ним без труда управляться. После этого не надо удивляться, что целые области (типа Сахалина, Владивостока или Калининграда в России или Львовщины или Волынщины в Украине) готовы без труда перекинуться под иную юрисдикцию, а выпускники самых престижных вузов куют экономическое процветание США. Попытки выращивать нужных людей делаются на нашем постсоветском пространстве на редкость неуклюже и неэффективно, с использованием устарелых идеологических приёмов, а в это время власти Европы и США создают для себя граждан на чужих территориях.

Начавшийся пересмотр границ — прелюдия к третьей мировой войне

Исключительный режим. В Украине не зафиксирована возможность введения никакого «исключительного режима» или «механизма федерального вмешательства». Как утверждалось уже триста лет назад, суверен, властное лицо — это тот, кто принимает решение об «исключительном случае», то есть приостанавливает действие законодательства в силу «права на самосохранение» государства. Теряя возможность действия таким образом в подобных исключительных случаях, уповая только на правовые формы, государство теряет, не восстанавливает свою власть. Оппозиция отделяет в свою пользу несколько областей, набирает себе народ, пользуется зарубежной поддержкой для устранения законной власти — и действующий президент не имеет средств, чтобы ввести то или иное особое правление?! Конгресс США после 11 сентября 2001 г. принял так называемый Патриотический Акт, отменяющий массу существовавших правовых механизмов и гражданских прав ради защиты и сохранения государства, то есть поступил как подлинная власть, восстанавливающая свой суверенитет. Кондолиза Райз заявила прямо: «Мы не будем ориентироваться на устарелое консервативное право».

Право на вмешательство. Сегодня в государственном праве активно обсуждается вопрос кодификации права на вмешательство в случае тех или иных угроз. США и Европа заявляют о возможности вмешательств в случае «нематериальных угроз» — угрозы демократии, нарушения прав человека, а также ситуации безвластия. Такое право на вмешательство в Украине не кодифицировано.

Все сказанное относится и к России, которая также стала объектом террора, демографической угрозы и иных «нематериальных угроз», но не может пока ничего им противопоставить (хотя раньше, в советскую эпоху, мы имели понятие «угроза делу мира и социализма» и действовали в соответствии с ним). Пока мы думаем, что мы конкурируем на мировой арене в вооружениях, в экономике и т.п., у нас открыт фланг: мы не можем конкурировать ни в способах трансформации власти, ни во включении людей в нужную власть.

Власть ни в Украине, ни в России не действует как современная власть, способная конкурировать на мировой арене с созданными за последние годы технологиями власти.

Что ждёт Европу и мир: третья мировая на пороге

Украина — лишь один из плацдармов проводимой стратегии на распространение новой империи. И ни одно государство постсоветского пространства не может ничего противопоставить этому распространению.

Империя — глобализованный, однополярный мир — использует новейшие и самые эффективные механизмы и инстанции власти для закрепления своего господства. Это символическая власть, власть интерпретаций, биовласть, то есть формирование людей, приспособленных для жизни в этом обществе: людей с определёнными стандартами поведения, взглядами, реакциями, ориентациями и т.п. Это опора на внегосударственные формы власти: механизмы ЕС, ВТО, международные трибуналы и суды, различные клубы и неправительственные организации, торгово-промышленные международные концерны и СМИ. В основе своей это власть инфраструктур, с которыми обязан быть совместим любой товар, власть стандартов, сертификатов и т.д.

Благодаря этому эшелонированному механизму поддержания и распространения власти, самому эффективному на сегодняшний момент, мы не в силахничего ему противопоставить.

В Хельсинки в 1975 г. все государства Европы обязались руководствоваться принципом нерушимости границ, фактически объявив вне закона территориальные притязания, а тем более — войны. Именно на этом держится международный порядок в Европе, да и во всем мире. Первый же прецедент нарушения этого принципа явится пусковым механизмом для множественных претензий. Необходимо учесть, что масса частных интересов различных государств сосредоточена сегодня на расколе Украины. Так, Польша стремится приобрести вес и влияние в ЕС, и отторжение части Украины в её пользу, да даже и участие в разрешении сложившейся ситуации, будет очень способствовать этой цели. Именно потому польские влиятельные эмиссары пытаются разрешить ситуацию в Украине в своих интересах. В этом же направлении действует и мощное польское лобби в США (вспомним, что Бжезинский — этнический поляк).

Начавшийся пересмотр границ — прелюдия к третьей мировой войне. Европа покатилась ко второй мировой войне с передела карты. А если сейчас Польша потребует часть Украины, ещё одну часть выкроит себе Венгрия, Румыния — то что будет дальше? Отдать Калининград Германии, а Крым — Турции?

Это началось с Югославии, продолжилось в Грузии и Молдавии (где был по требованию ЕС отвергнут план мирного урегулирования с участием России), происходит в Абхазии и Украине. Европейский порядок жизни распространяется. Белоруссия станет следующим объектом воздействия: уже сейчас она находится в международной изоляции. Россия слишком велика, чтобы применить подобные связанные с выборами механизмы, поэтому в ней будут применяться схемы биовласти: отторжения населения по частям, слоям, группам.

Западные области, Калининград, возможно — Юг России, а также Поволжье с высоким процентом мусульманского населения и, разумеется, Дальний Восток, станут объектом такой экспансии.