Регионализм, регионализация, пострегионализация

Памяти Марка Константиновича Бандмана, географа — конструктора районов

Задачи и статус статьи

Задача настоящей статьи — тщательное различение понятий "регионализм" и "регионализация" (растущая как снежный ком литература скорее запутывает ситуацию [12, 14, 17, 19]), а также указание на новый процесс , уже отчетливо наблюдаемый, но еще, сколько известно, в научной литературе не зафиксированный. Автор вынужден также указать на свой приоритет (подтверждаемый рядом публикаций) касательно первого рассматриваемого сюжета; отсюда неизбежное самоцитирование. В силу вынужденной краткости статьи особая нагрузка ложится на рисунки и таблицы, более концентрированно представляющие результаты, нежели текст.

Статья продолжает большой цикл исследований, ведущихся с 1989 г. (когда обозначился неизбежный и уже идущий распад СССР), их результаты частью докладывались на сессиях Совета по региональным системам, публиковались в их трудах [6, 7], частично были включены в сборник работ автора [9]. Cтатьей автор отвечает на достаточно справедливый упрек рецензента [18] касательно незавершенности аналитической картины трансформации советского пространства, ее недоведенности до настоящего времени. Статья может рассматриваться и как реплика в идущей уже почти четверть века междисциплинарной дискуссии о наличии, закономерности и специфике форм пространства, фундирующего и повседневность и государственно-геополитические системы и процессы в нашей стране.

Концептуально-методологическая основа данной статьи — теоретическая география школы Б.Б. Родомана в интерпретации автора [9], а также исследования автора в области "логики районирования" и связанных с ней закономерностей трансформации сложных региональных систем [2, 3, 9]. Главный источник эвристик и материала — путешествия , экспертное деятельное динамическое полиаспектное включение в ландшафт посредством перемещения по череде мест ; маршрут связан с особенностями территории, "логикой" путешествия как способа постижения и индивидуальностью автора [10]. В отличие от экспедиций путешествия не имеют цели верификации или фальсификации гипотез и/или сбора эмпирического материала согласно априори заданной программе.

Регионализм и регионализация

Концепция советского пространства , где главную роль играют регионы , а трансформация пространства и состоит в "революции регионов " , была впервые нами заявлена в 1991 г. [1]. Естественно было назвать процесс, всецело связанной с регионами, то есть институциональными районами, и имеющий именно регионы главными участниками (субъектами, акторами) трансформации пространства — "регионализация ", что и было сделано в 1992 г. [4]; перепечатано без изменений в [9]. Далее понятие регионализации было нами развито и использовано в концепции советского пространства (первое четкое изложение в 1992 г [4]) вплоть до настоящего времени, особенно активно в середине 1990-х гг. [4, 5, 6, 7 и др.]. Таким образом, хотя слова "регион" и "регионализация", очевидно, существовали задолго до всех указанных работ (в том числе и наших), современное и почти общеупотребительное значение и статус терминов они приобрели уже после указанных работ, что и позволяет нам указать на свой приоритет.

В указанных работах регионами именовались институциональные районы — районы, имеющие официальный статус в системе пространственного устройства государства. Наличие в русском языке, и соответственно, русскоязычной научной лексике терминов "район" и "регион" позволяет с большей ясностью выражать различие между районом как общим понятием и регионом как понятием относительно частным; регионы — разновидность районов, но, разумеется, не наоборот.

В этом же цикле работ, в связи с анализом ситуации в пространстве страны, было сформулировано и различие между регионализмом (как он понимается в европейской и американской литературе) и регионализацией [9]; сходство внутренней формы и единство корня термина не должны мешать их различению. Регионализм , как известно, — это идеология и практика существующих реально, то есть образующих районы в географическом смысле, общностей, обычно этнических и культурных. Эта практика имеет реальной или декларативной целью получение районом институционального статуса; именно в этом смысле говорят о регионализме в Европе; хотя сейчас, например, в связи с концепцией "Европа регионов" о регионализме говорят и в ином смысле. Предельной формой регионализма является сепаратизм — идеология и практика получения районом, именно районом! (страна Басков не является регионом в нашем смысле хотя бы потому, что расположена на территории двух государств) статуса независимого государства. В нашей стране регионами являются и именуются (в том числе уже и в обыденном словоупотреблении, что немаловажно) именно институциональные районы, то есть имеющие изначально тот статус, получение которого ставят своей целью общности, деятельность которой именуют регионализм. Наши регионы — также и реальные географически районы, отчего их можно было бы называть районами-регионами (что иногда нами и делалось).

Регионализация в пространстве вначале СССР, а потом бывшего СССР и состояла в том, что институционально оформленные районы, то есть регионы, стремились повысить свой институциональный статус. Картина станет совсем прозрачной, если напомнить, что в СССР, согласно, концепции Б.Б. Родомана, нами разделяемой, именно наделение территории институциональным статусом приводило к формированию в ней географически реального (обычно коннекционного) района. Для регионализма как феномена географическая целостность района (реальная или манифестируемая) является отправной точной и основанием. Регионализация и регионализм, таким образом, — это разные, в определенном смысле противоположные процессы. Общим для них является районная форма структурирования территории и (логически и политически) предельная точка — статус независимого государства. Но сам их путь является различным, так наши регионы активно выступали и выступают как экономические (хозяйственные) субъекты (см. напр. межрегиональный бартер). Во избежание путаницы стоит именовать далее регионы институциональными регионами . Термины "административный район" или "регион административно-территориального деления" не приемлемы, хотя бы потому, что субъекты федерации согласно конституции не являются элементами административного деления.

Сформулированное различие поясняется схемой, где указано так же на процесс, который будет описан ниже.

0 — 1 фрагментаризация,
1 — 2 институционализация, в том числе регионализм,
1 — 3 коннективизация однородных районов,
3 — 4 институционализация, в том числе регионализм,
2 — 4 коннективизация районов
4 — 0 — регионализация.

Схема №1: Типы районов и типы процессов

Два типа и два этапа регионализации

На первом этапе регионализации круг пространственных субъектов практически полностью исчерпывается институциональными субъектами, административными регионами. Событийность же состоит в разного рода конфликтах и отношениях непосредственно между регионами, включая и отношения "центр — регионы" как отношения государства как суперрегиона, региона высшего уровня со своими частями-регионами. Этот процесс хорошо известен и описан и неплохо осознан. Однако не всегда обращается внимание на то, что институциональные регионы и вообще институциональная структура пространства оказалась "сильнее", действеннее и в известном смысле реальнее, нежели признаваемыми реальными географические регионы и отношения между ними (крупные экономические районы, городские агломерации и др.). Административно-государственная география оказалась и сильнее и заметнее социально-экономической. Именно в этом ряду событий и стоит распад СССР, хотя вернее понимать под ним долгий и закономерный процесс, не завершившийся и по сю пору. Равно — и т.н. парад суверенитетов, а также спонтанные попытки довольно многочисленных регионов разных рангов (от сельсоветов и районов городов до автономных республик бывшего СССР) решить свои проблемы исключительно сменой статуса в институциональной системе: регионы пытались либо повысить свой статус, либо переместиться в иной регион, весьма эклектично мотивируя эти попытки. Наиболее экзотическая форма процесса и выражение завершения тенденции максимизации статуса — возвращение городских поселений к своему сельскому статусу либо получение статуса сельского поселения поселками городского типа, никогда не имевшими статуса сельского поселения — ведь до этого все институциональные единицы стремились подняться по статусной лестнице. Районы, не имевшие институционального статуса, в случае наличия единства и способов его манифестации пытались решить свои проблемы приобретением такого статуса; сама немногочисленность подобных попыток свидетельствуют о редкости процессов регионализма в бывшем СССР; собственно говоря, таких районов не более 10, самый яркий пример дает Приднестровье.

На втором этапе регионализации , с одной стороны, регионы по прежнему остались главными акторами, а с другой, главными стали отношения между морфологическими зонами регионов как одновременно институциональных и географических (в основном коннекционных) районов. Если на первом этапе никакого единства и целостности не продемонстрировали признаваемые самыми реальными географическими районами городские агломерации, то на втором именно в их рамках стали протекать многие процессы, наиболее заметные для крупнейших регионов (строительный и дачный бум, автомобилизация и связанные с нею бизнесы и т.п.).

Указанные этапы регионализации одновременно являются и логическими типами, смена которых означает углубление и овнутренение процесса регионализации. Особой точкой, маркирующей смену этапов, выступает зафиксированный нами бум "вторых городов" и инверсия первых и вторых городов регионов, а также частично совпадающая с ней инверсия "провинция — периферия" (напр. инверсии <эТобольск — Сургут DESIGNTIMESP=14209> или < Самара — Тольятти> и мн. др.).

Первый тип/этап регионализации охватывал территорию сплошь и без изъятий, но внутрь институциональных регионов пространственная событийность не шла; второй тип/этап характеризовался резкой избирательностью процесса. Так, выделились полярные зоны: центр (модернизация) и периферия (натурализация) при инерционности основных по населению территорий (провинция в терминологическом смысле).

Первый этап/тип регионализации — регионализация институциональных регионов; второй этап/тип — регионализация морфологических частей целостных районов, сопряженных с институциональными регионами. Иных существовавших прежде пространственных определенностей для регионализации просто нет. Но логично поставить вопрос о новых пространственных определенностях.

Новый процесс — фрагментаризация

Чисто теоретически надо предположить, что указанными процессами не могут исчерпаться процессы пространственной самоорганизации и просто реорганизации, поскольку исторически и логически (генетически) районы как формируются, так и распадаются (фрагментируются, расплываются, становясь неотличимыми от фона).

Мы предполагаем, что сейчас имеет место все более заметный и все более важный процесс формирования новых районов (проторайонов или даже потенциально проторегионов) или фрагментации и частичной эрозии существующих регионов — но еще не их размывания как целых.

В чем же состоит новый наблюдаемый процесс? На территориях разных уровней, от страны до городских кварталов (даже домов и квартир согласно [18]) появляются и быстро расширяются слабо внутренне дифференцированные и почти не структурированные, но ярко контрастирующие с окружением "пятна" (квазиоднородные районы). Дадим перечень примеров:

• Повсеместный (но внутренне гетерогенный) постсоветский дачный бум: "дачи" клочкообразно заполняют пригородные территории вокруг большинства городов (всех нами виденных [9]). Дачные массивы соседствуют с любыми видами угодий и занимают их фрагменты;
• Крупные части=пятна больших городов, несовпадающие с их административными районами или морфологическими частями;
• Отдельные небольшие города и их части, селитебно-промышленные комплексы, переживающие выраженный и видимый подъем на фоне упадка и разрухи соседей;
• Новые "джентрифицированные" кварталы во многих городах (почти всех виденных) размещаются без видимой закономерности и нигде не заполняют сплошь морфологических элементов городов (когда же они заполняют некую морфологическую зону сплошь, то далеко выходят за ее рамки (напр. центр Москвы в пределах Китай-города);
• Новые и преобразованные улицы, кварталы, группы домов сельских поселений и старых капитальных дачных поселков-поселений;
• Новые здания-комплексы и просто новые здания с землевладениями в городской и сельской местности.

Новое явление — отнюдь не поляризация , для которой характерны а) охват всей территории, б) противоположные состояния или направления изменения позиционно и функционально противоположных полюсов территории, в) взаимодействие полюсов, г) спектр промежуточных зон между полюсами. В данном же случае имеет место а) фрагментаризация, выделение новых районов-"пятен", охватывающих часть территории; б) пятна не противостоят иной территории, не есть полюсы, в) между ними и "фоном" нет взаимодействий и г) нет промежуточных зон.

Основания выдвинуть предположение . 1) Многочисленные полевые исследования и наблюдения автора и его коллег по предмету и по реальности, а также сообщения экспертов из ряда регионов. 2) Остальная пространственная (и иная) независимо фиксируемая событийность никак не противоречит высказанному предположению. Аналогичная фрагментаризация и мозаизация имеет место — по сообщениям заслуживающих доверия экспертов — в фазовых пространствах, напр. в сфере крупного бизнеса и государственного управления. 3) Чрезвычайно многочисленные — хотя и фрагментарные и (обычно) тенденциозные — сообщения в средствах массовой информации, в том числе местных, про "экономический позитив", почти всегда указывают на неожиданность точек роста, их разрозненность и огромный контраст с ближним окружением при взаимном безразличии. Наконец, наблюдаемый процесс укладывается в закономерность смены типов/этапов регионализации и может быть представлен как третий этап, снимающий в гегелевском смысле противоречия первого и второго этапа регионализации.

Возможности подтверждения предположения . Выдвинутое предположение может быть подтверждено массированными полевыми исследования с густыми сетями маршрутов вместе со свежими материалами аэрофото- и космической съемки; сплошным и выборочным крупномасштабным картированием культурного ландшафта на указанной основе; результатами интервью с экспертами из репрезентативно отобранной совокупности мест на больших территориях. Опровергнуть данное предположение можно ровно теми же способами; очевидно, что любая статистика здесь просто бессмысленна из-за ее крайней ненадежности и насыщенности систематическими погрешностями; статистика работает с уже выделенными районами, — а мы указываем на новые…

Осторожная гипотеза об основаниях процесса . Необходимо отметить, что отмеченный процесс совпал по времени с экономическим ростом, который с географической точки зрения означает возможность появления новых (обновленных) территориальных фрагментов. В условиях исключительно кризиса и стагнации такие выделяющиеся фрагменты специфичны только более выраженным проявлением упадка и натурализации ландшафта. Эти соответствия существенны, поскольку в хозяйственном смысле наблюдаемый процесс состоит уже не в площадном инвестировании в широком смысле, а в ландшафтном — появлении трансформированных территориальных фрагментов ландшафта, потребовавших прямых затрат финансовых и материальных ресурсов.

Общее представление о новом процессе относительно регионализма и регионализации дает приводимая ниже текстовая таблица.

В чем смысл процесса? Если указанный процесс действительно имеет место, то он оказывается индикатором (и потенциально заметным символом, что очень важно) преодоления критической массы структурной инерции советского пространства. Новые процессы уже не укладываются в существующие, хотя все еще и очень сильные и детальные структурные рамки, а начинают понемногу самостоятельно если не структурировать пространство, то размещаться в нем. Тогда мы имеем ситуацию, которая когда-то предсказывалась нами (хотя и думалось, что она начнется существенно раньше) — появление и проявление новых структур пространства, независимых от его регионально-институциональной структуры [4]. Может быть, — выскажемся одновременно осторожно и дерзко — именно в рамках этого процесса и образуются те территориальные общности, которые при своей консолидации и структуризации и проявят (новый) регионализм.

Схема №2: Регионализм, регионализация, пострегионализация

Признаком действия структурной инерции можно было считать, во-первых, то, что действующими "субъектами" (акторами) пространства остаются регионы (первый тип и этап) и, во-вторых, что самые разные новые явления строго детерминированы самими структурами вышеупомянутых авторов, например, размещаясь в соответствии с морфологическими структурами узловых районов (которые сами являются структурной начинкой районов институциональных — напр. зоны активности по обе стороны границ городов, забрасывание сельскохозяйственных земель и поселений на периферии узловых районов и/или регионов).

Эта структурная инерция и структурная комбинаторика остается сильным действующим фактором, но она перестала быть единственным действующим фактором. Появились и проявились структуры, "безразличные" к структуре советско-постсоветского пространства, независимые от него. Однако это не означает, что они лишены закономерностей в пространстве. Вот эти закономерности и следовало бы изучать, особенно используя все еще могучие ресурсы Института географии РАН. Автор охотно примет участие в указанных работах. Предыдущая фраза — конкретное деловое предложение.

* * *

Регионализация и регионализм как процессы объединяет то, что в них одни вполне реальные явные и явленные (в том числе обыденному сознанию) районы преобразуются (стремятся преобразовываться, имеют цель или тенденцию преобразования) в иные, столь же—но по иному — реальные районы. Регионализм и регионализация перерабатывают районную упорядоченность территории, культурного ландшафта, — но так, что одни типы районов сменяют и дополняют другие при сохранении районного рисунка, районной морфологии территории. Регионализм и регионализация — процессы внутри сферы районно-регионально-государственных форм упорядочения пространства. Возможно, в этом и состоит главная причина неразличения регионализма и регионализации. Тогда новый процесс с равным основанием может именоваться и пострегионализацией и пост (или пред?)регионализмом.

2002 г.

2. Каганский В.Л. Классификация, районирование и картирование семантических пространств. I. Классификация как районирование // "Научно-техническая информация", сер. 2, 1991, № 3, с. 1–8.

3. Каганский В.Л. Советская территориальная тектоника (административно-территориальное деление как источник политических кризисов) // Состояние страны/Анал. вестники информ. агенства Postfactum, 1991, № 6, с.39–41.

4. Каганский В.Л. Дезинтеграция государства и стратегия негосударственных структур: пространственный аспект (резюме монографии "Анатомия советского пространства") // Исследования и разработки/ИКИ КБ. Вып.2. М.: 1992, с. 83–86.

5. Каганский В.Л. Реальности регионализации: основные аспекты процесса // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. I. М.: Интерпракс, 1994, с. 171–175.

6. Каганский В.Л. Проблемно-конфликтная структура как основа типологии регионов // Географические основы типологии регионов для формирования региональной политики России. М.: ИГ РАН, 1995, с. 93–100.

7. Каганский В.Л. Регионы в неосоветском пространстве // Российские регионы в новых экономических условиях. М.: ИГ РАН, 1996, с. 30–36.

8. Каганский В.Л. Основания регионального анализа в гуманитарной географии // Изв. РАН, сер. географ., 1999, № 2, с. 42–50.

9. Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство. М.: Новое литературное обозрение, 2001, 576 с.

10. Каганский В.Л. Путешествие в ландшафте и путешествие в культуре // Культура в современном мире: опыт, проблемы, решения. 2001, вып.2., с. 3 — 18.

11. Каганский В.Л. Распад СССР: сбывшееся и несбывшееся // Русский журнал: http://www.russ.ru.politics/marginal/200011229_kagansky.htm1

12. Левада Ю.А. Социально-пространственная структура российского общества: центр и регионы // Куда идет Россия? III. Социальная трансформация постсоветского пространства. М.: Аспект пресс, 1996. с. 276–285.

13. Петров Н. Федерализм по российски // "Pro et Contra", Том 5, № 1, Зима 2000, с. 7–33.

14. Регионализация в развитии России: Географические процессы и проблемы / Под. ред. А.И. Трейвиша и С.С. Артоболевского. М.: Эдиториал УРСС, 2001. 296 с.

15. Трейвиш А.И. Региональное развитие и регионализация России: специфика, дилеммы и циклы // Регионализация в развитии России: Географические процессы и проблемы. М.: — Эдиториал УРСС, с. 39–66.

16. Трейвиш А.И., Артоболевский С.С. Введение: что такое регионализация и надо ли с ней бороться // Регионализация в развитии России: Географические процессы и проблемы. М.: Эдиториал УРСС, с.3–9.

17. Центр и регионы России. Pro et Contra Том 5, № 1, Зима 2000, 270 с.

18. Чебанов С. Пространственная вменяемость как форма рефлексии // Русский журнал, http://www.russ.ru/ist_sovr/20020204_kag.html 03.04.02.

19. Что хотят регионы России? / Под ред. А. Малашенко; Моск. Центр Карнеги. – М.: Гендальф, 1999, 104 с.