Главная ?> Русский мир ?> Диаспоры постсоветского пространства ?> Соотечественники ?> Русские в Литве: "пятая колонна" или граждане затонувшей Атлантиды?
Владимир Водо

Русские в Литве: "пятая колонна" или граждане затонувшей Атлантиды?

Если проанализировать положение в странах Балтии, можно сделать парадоксальный и далеко идущий вывод о том, что российская внешняя политика — в части защиты прав этнических россиян в странах бывшего СССР — не столь невнятна, как это кажется на первый взгляд

Согласно официальным, хотя и заметно устаревшим статистическим данным, русские являются сегодня в Литве самым многочисленным (свыше 300 тыс., или 8,2%) меньшинством. Примерно 15 тысяч из них имеют российское подданство. За сорок лет, прошедших со времени проведения первой послевоенной (1959 г.) переписи населения численность русских в Литве выросла всего в полтора раза, чего нельзя сказать о наших ближайших соседях — Латвии и Эстонии. В результате того, что темпы прироста некоренного населения в Литве ниже, в этой республике сложилась более благоприятная ситуация для адаптации этнических русских к литовскому этнокультурному большинству и вследствие этого сформировались более благоприятные условия для интеграции русских жителей республики в литовское общество.

Многие указывают на демографический фактор как на основную предпосылку литовского "нулевого варианта", под которым понимается предоставление литовского гражданства всем постоянным жителям республики (по состоянию на день принятия Закона Литовской ССР "О гражданстве" 3 ноября 1989 г.). При этом из виду как-то упускается то немаловажное обстоятельство, что с получением литовского гражданства этнические русская община в Литве утратила raison d’etre (смысл существования). Поскольку русским более не надо было отстаивать свои гражданские, политические и экономические права, то и вопросы о представительстве русского меньшинства в законодательных или исполнительных органах, о сохранении своей национальной культуры и информационного пространства в Литве практически никогда не поднимались всерьез.

В результате нерешенными остались многие проблемы русских граждан Литвы (в особенности, касающиеся обучения на родном языке и доступа к российским информационным каналам). Сузилась и продолжает сужаться сфера употребления русского языка (который de facto объявлен иностранным) в школах и детских садах, а низкий процент этнических русских в Литве объективно способствует ускорению ассимиляционных процессов, сужает социальную базу функционирования созданных по этническому признаку общественных и культурно-просветительских организаций — их в различное время русскими гражданами Литвы было зарегистрировано свыше полусотни. Многие из них, так и не успев заявить о себе "во весь голос", тихо "скончались" по причине нехватки средств. В отличие от считающих своей родиной Литву израильтян и американцев для этнических россиян институт двойного гражданства не предусмотрен, а декларированное в федеральном законе РФ "О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом" обещание выдать всем желающим корочку "удостоверения соотечественника" так и осталось пустыми словами.

Минувшей зимой, выступая на "думских" слушаниях по делам соотечественников, представитель специальной правительственной комиссии по делам соотечественников сообщил, что в минувшем 2000 г. "на реализацию мероприятий по поддержке соотечественников", проживающих в Литве, было выделено — ни много ни мало — 2024,70462 тысяч (так в документе. — В.В.) рублей. В перечень финансируемых российским правительством мероприятий, в частности, попали тиражирование и распространение 7 комплектов учебных видеопрограмм по русскому языку и русской литературе, курсы повышения квалификации 25 учителей и преподавателей образовательных учреждений с русским языком обучения в РГПУ им. Герцена, зимний лагерь для детей и медицинские процедуры для ветеранов войны, 134 подписки на "Российскую газету", и, наконец, провальные, по мнению многих, гастроли Русского драматического театра Литвы в Ярославле и Владимире. Кроме того, еще 550 тысяч пошли на оказание финансовой помощи соотечественникам через российское посольство в Литве.

***

Защита права этнических россиян на сохранение ими своей национальной идентичности была и остается, по идее, одной из приоритетных внешнеполитических задач российского руководства. Правительство РФ не раз заявляло (никогда не наполняя, однако, при этом свои заявления конкретным содержанием) о своих намерениях "не допускать ущемления прав своих соотечественников за рубежом" всеми способами, признанными международным правом. На деле, однако, не раз декларированный курс на содействие русским в их интеграции в этническую среду "стран проживания" так и рискует остаться ничего не значащей декларацией. Многие отмечают, что российская политика по отношению к своим "соотечественникам" носит если не конъюнктурный, то откровенно двойственный и циничный характер.

Если проанализировать положение в странах Балтии, можно сделать парадоксальный (и далеко идущий) вывод о том, что российская внешняя политика (в части защиты прав этнических россиян в странах бывшего СССР) не столь невнятна, как это кажется на первый взгляд. Хотя в массовом сознании российского общества упорно культивируется образ стран Балтии как региона, "крайне неблагоприятного" для проживающего в нем русского этнического меньшинства, для официальных властей России, похоже, куда более предпочтительным является вариант, при котором русские оставались бы там, где они в настоящее время находятся. Об этом свидетельствуют как официальные заявления, так и полуофициальные высказывания представителей причастных к этой данной проблеме министерств и ведомств. В МИД РФ вообще считают, что "интересам, как России, так и стран Балтии объективно отвечало бы не искусственное выдавливание этнических россиян на их историческую родину, а понимание реальных проблем русского и русскоязычного населения и осуществление корректировки законодательства, а также практической деятельности государственных органов в этом направлении".

В России любят повторять, что "распад СССР и образование новых независимых государств явились фактором дестабилизации системы глобальных, региональных и межнациональных связей, в результате которой произошел разлом единого этнического пространства, а за пределами России оказались 25,3 млн. русских, тут же превратившихся в национальные меньшинства". Теперь у них якобы нет иного выбора, как только уехать из страны. Но не так-то все просто.

Новый российский закон "О миграции" не только ставит заслон "незаконному въезду" всех нежелательных "чужаков" в Россию, но также контролирует все (как внутренние, так и внешние) потоки всех перемещающихся лиц. Необходимость принятия такого закона якобы объясняется тем, что государство просто-напросто не готово принять русскоязычных беженцев из стран ближнего зарубежья. Еще в первой редакции российской концепции безопасности (утвержденной указом президента РФ № 1300 от 17 декабря 1997 года) была прослежена связь между миграцией, с одной стороны, и национализмом и сепаратизмом, с другой:

"К числу факторов, усиливающих угрозу нарастания национализма, национального и регионального сепаратизма, относятся массовая миграция и неуправляемый характер воспроизводства рабочей силы в ряде регионов страны. Основными причинами этого являются последствия распада СССР на национально-территориальные формирования, провалы национальной и экономической политики, как в России, так и в государствах — участниках Содружества Независимых Государств, распространение и эскалация конфликтных ситуаций на национально-этнической почве".

Тогда миграция интерпретировалась не только как усугубляющая причина национализма и сепаратизма, но и как их последствие. В последующей — второй — редакции она фигурирует едва ли не как основная причина этих явлений. Вольно или невольно, но редактирование и сокращение первоначального текста привело к тому, что отношение к мигрантам со стороны официальных российских властей как к субъектам миграционного процесса заметно ужесточилось, а авторы документа поменяли количественный признак миграции ("массовость") на качественный ("неконтролируемость"):

"Этноэгоизм, этноцентризм и шовинизм, проявляющиеся в деятельности ряда общественных объединений, а также неконтролируемая миграция способствуют усилению национализма, политического и религиозного экстремизма, этносепаратизма и создают условия для возникновения конфликтов".

Иными словами, если в 1997 году в России признавали, что участники "массовой" миграции хотя бы отчасти являются жертвами, то к 2000 году субъекты "неконтролируемой" миграции однозначно предстают злодеями, а "соотечественники, прибывшие в Россию и не получившие понимания и поддержки на территории этнической родины, становятся дестабилизирующим фактором в политической жизни России" . Иначе говоря, "не получив понимания и поддержки" в странах своего проживания, русские призваны стать дестабилизирующим фактором в политической жизни у себя "дома". С другой стороны, мотивируя свое нежелание уехать в Россию, половина опрошенных "балтийских" русских считает, что условия жизни там будут хуже, чем теперь, а ? жителей уже настолько "оторвалась" от своих российских корней, что попросту не имеет представления о жизни в России. Скажем, для многих русских жителей Вильнюса характерны суждения о "дешевизне" жизни в Москве — при том, что средний заработок в российской столице "никак не ниже 500 долларов в месяц". Так что большинство русских жителей Прибалтики предпочитает жить именно "дома", а не в России. Это является косвенным доказательством того, что, даже оставаясь меньшинством, русские в Литве, Латвии и Эстонии не воспринимают себя обездоленным меньшинством. Но — и не "соотечественниками".

Прежде чем заботиться о соотечественниках, следует выяснить, кто они такие. В свою очередь, прежде чем определиться с понятием "соотечественники", следует определиться, что же такое "отечество" (ибо, по большому счету, оно слишком молодо, всего десяти лет от роду). Ибо никто и ничто так не отдалит "соотечественников" от их исторической родины, как борьба за их права, ведущаяся в думских кулуарах и в окружении российского президента. Понаблюдав за работой Совета соотечественников при Государственной Думе РФ, можно смело предположить, что проблемой соотечественников озабочены не столько русские, а кровно заинтересованная в их "защите" влиятельная группа московских "правозащитников". Скажем, в соответствии с законом РФ "О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом" , под понятием "соотечественники" подразумеваются, в частности, все без исключения жители бывшего СССР, а именно "лица, состоявшие в гражданстве СССР, проживающие в государствах, входивших в состав СССР, получившие гражданство этих государств или ставшие лицами без гражданства" (ст. 1.2).

Примечательно в связи с этим высказывание, сделанное руководителем отдела изучения европейской политики ИМЭМО РАН РФ Надеждой Арбатовой:

"Что такое русскоязычное меньшинство в Балтии для самой России: разменная карта в какой-то большой политической игре или, как записано в нашей внешнеполитической доктрине, задача государства — "защита их интересов"? Насколько мы печемся об этих людях реально? Опыт Югославии показал, что наилучший способ защищать интересы своих соотечественников — это поддерживать хорошие отношения с государством, где живут эти меньшинства. То есть, если мы хотим действительно защищать права этих людей, мы должны выбрать такую политику, чтобы не разжигать страсти… Нам действительно надо определиться, что такое русскоязычное население: разменная ли это карта, или наш приоритет сам по себе".

Еще более характерной является реплика депутата латвийского Сейма Яниса Урбановича:

"Когда вы мне не помогаете, вы мне только вредите. "Никогда Россия своих соотечественников…" Они никакие не ваши, они мои, я их вам никогда не отдам. Вы мне лучше помогите. А если не знаете, как помочь, не мешайте".

***

Иногда между понятиями "соотечественники" и "диаспора" ставят знак равенства, хотя в российском политическом лексиконе понятие "диаспора" сегодня отсутствует. Ни в Законе "О государственной политике в отношении соотечественников" , ни в новом проекте Закона "О гражданстве" о диаспоре нет ни слова. Правда, кое-где в научной литературе понятие "диаспора" имеется, и трактуется оно как "часть какой-либо этнической общности, либо религиозной группы, постоянно находящаяся вне пределов страны ее происхождения" . К данному определению необходимо сделать одно — и весьма существенное — дополнение: "Диаспора может функционировать за счет осуществления членами данной этнической группы хозяйственной либо иной коммерческой деятельности, часть прибыли от которой направляется на финансирование социальных, культурных, просветительских и прочих программ в интересах всей общины" .

Опыт взаимоотношений диаспоры и государства проживания показывает, что, чем выше авторитет ее (диаспоры) представителей в политике, экономике, культуре, чем выше ее роль на общественную жизнь в целом, тем больше вероятность того, что, принимая те или иные решения, государство будет учитывать интересы той или иной этнической группы. Изучение опыта современных диаспор показывает, что круг проблем, которые они решают на начальном этапе своего становления, включает необходимость консолидации по этническому признаку в целях защиты языка, культуры и самой физической возможности своего существования. Проблема же этнической идентификации решается путем личного выбора каждого из членов диаспоры. Зачастую носители "национальной идеи", ратующие за сохранение этнической и культурной самобытности своего народа в новых условиях, становятся для диаспоры ее "цементирующей" основой. К тому же, в состав русской общины (или диаспоры) входят лица, не являющиеся по своему этническому происхождению русскими или россиянами, но объединяющие себя с Россией по принципу языка. Скажем, "русскоязычные" (лица, для которых русский язык является преимущественным средством общения) составляют до 1/3 всего населения республик бывшего СССР и среди них нередко именно нерусские по крови становятся ядром новых — раздробленных — российских диаспор.

Очевидно, что русские (как в Литве, так и в двух других странах Балтии) должны самостоятельно определиться и наметить определенные вехи своей национально-культурной политики. Сложившаяся ситуация ставит их перед выбором поведенческой стратегии в инокультурном (и, возможно, даже чуждом для них) окружении. Таких стратегий может быть несколько, и определенным образом (причем, не всегда однозначно) они могут быть соотнесены с различными типами реакции индивида и группы на ту или иную стрессовую ситуацию. Психологи выделяют такие варианты, как "адаптация", "сопротивление", или же "бегство".

Первую поведенческую модель можно условно считать традиционной. Она подразумевает интеграцию в доминантную группу путем этнокультурной адаптации: принятия существующей системы ценностей и норм поведения, овладения языком и, наконец, обретения гражданства. При этом, однако, диаспора может сохранять свои культурные традиции (наряду с частичной их реконструкцией в новых условиях). Этот вариант (который может быть соотнесен также с реакцией "консервации") подходит лишь для небольшой части меньшинства (как правило, наиболее образованной), которая направляет этническую группу в сторону сохранения этой группой своих национальных особенностей в сочетании и с учетом местного (регионального) колорита. Для этого варианта характерны любительские и профессиональные формы самовыражения (такие как эмигрантские ансамбли, и т.д., стремящиеся к сохранению элементов национально-культурной идентичности). В Литве (где фольклорные традиции имеют глубокие корни) эта деятельность будет только приветствоваться и даже отчасти поддерживаться со стороны государства. Примечательно, что в настоящее время эта интеграционная стратегия поведения получила в Литве довольно широкое распространение: так, в республике создаются культурные, просветительские, религиозные и общественные организации.

Следует, однако, учесть, что при отсутствии должного взаимодействия с культурой большинства (например, привлечения учащихся русских школ к общенациональным праздникам песни) и неблагоприятной общественной ситуации подобная деятельность может привести местную русскую культурную и интеллектуальную элиту к самоизоляции (которая, в свою очередь, является предпосылкой сегрегации). Стратегию изоляционистских настроений (как потенциальное средство ухода от конфликтных ситуаций), в принципе, могут выбрать лица с менее высоким имущественным и социальным статусом, и столь же невысоким уровнем притязаний, психологически инертные, в частности, одинокие и пожилые люди, для которых "начинать все сначала" слишком поздно.

Второй путь можно условно считать соревновательным, когда представители этнических меньшинств будут соревноваться с представителями доминирующего в обществе большинства, стремясь посредством получения образования и приобретения соответствующего их чаяниям общественного статуса занять должное место в иерархии общества большинства. Эта модель поведения повлияла, в частности, на "прагматичный" выбор родителей в тех русских семьях, которые направляют своих детей в литовские (а не русские) школы. Данная модель видится в качестве единственно возможной там, где представители этнических меньшинств рассчитывают на свое полноценное и полноправное участие в жизни всего общества, и государство должно этому всячески способствовать. Тем не менее, чрезмерная активность в этой сфере может привести к культурной ассимиляции (и даже маргинализации) данного меньшинства. При этом любые активные действия, с целью изменения существующей ситуации на более благоприятную, потребовали бы значительных усилий со стороны местной политической элиты (которой, к тому же, у меньшинств нет) и длительного времени. Реставрация же прежнего общественного строя в странах СНГ практически невозможна.

Третий путь, при котором представители того или иного этнического меньшинства стремятся выучить несколько иностранных языков и получить высококлассное образование в одном из европейских университетов, можно назвать "европейским". Его целью является приобщение к ценностям мировой, а не этнической, культуры, что приводит к переоценке представителями меньшинства мировой, общечеловеческой (и недооценке своей собственной) культуры. Однако эта модель может быть успешно применена в прочих социальных (не обязательно этнических) группах, например, в вечном споре "отцов" и "детей". Примечательно, что представители некоренных национальностей в Литве в большей степени, нежели их сограждане, представляющие большинство населения, проявляют оптимизм в вопросе о предстоящем членстве республики в Европейском Союзе.

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2020 Русский архипелаг. Все права защищены.