Версия для печати

Рок или промысел?
Империя США — непосредственная угроза современному миру

Это, по нашему счету, будет двенадцатый Рим — роковой и последний в национально-почвенном смысле перед "глобальной империей" (описанной Негри), которая станет непосредственно империей антихриста — тринадцатой, как ей и положено

В последнее время  в процессе исчерпания психологических ресурсов нынешнего российского режима  все активнее так называемыми "правыми" интеллектуалами выдвигается   проект будущей империи, которая должна прийти на смену бывшей советской сверхдержаве и жалкому постсоветскому настоящему.

Прошлое России мыслится абсолютно мифологически: как некая смена "империй"! В империи записывается даже Киевская Русь (под №1). По крайней мере утешает хотя бы то, что начинают не с венедов. Империя рассматривается как радикальный маневр по выходу из смертельного "штопора", в который сорвалась страна.  Само по себе взывание к ней — это заклинание силы, требование, обращенное к могущественной судьбе, наделить Россию сверхъестественным статусом.

Ибо смысл империи только в этом — сверхъестественном  превосходстве над профаническими государствами, магическом присутствии неких имманентных сил, которые избавляют очевидно тленные вещи от тления и гибели, превращают обычные механизмы контроля и насилия в своего рода вечный неуязвимый и беспощадный джаггернаут.

Империя — если следовать строго духу и букве этого понятия — не укоренена в божественной воле, в санкции неба, как классические монархии древности или христианские королевства феодальной Европы. Это нечто, связанное с землей, с хтоническими силами, с темным титанизмом бунта. Ибо аспект бунта, титанический и героический, обязательно должен присутствовать в подлинной империи. Ее легитимность не обеспечивается конвенциональными категориями Блага; империя всегда в своем генезисе волюнтаристична, всегда по ту сторону добра и зла.

(Кстати, первичное значение латинского слова impero — "поднимать целину, вспахивать", поскольку peros означает "лемех". Поэтому именно  творцам бисмарковской империи адресовался возглас Ницше, глубоко эрудированного в классической филологии: "будьте верными земле, братья мои! ")

Обращение к империи в условиях политкорректной современности имеет даже в лучшем случае некоторый привкус и запах серы; поэтому такое обращение следует рассматривать как крайний ход, на который толкает политическое отчаяние. Нечто вроде знаменитой молитвы дьяволу из стихотворения Федора Сологуба: "И я воззвал: / Отец мой дьявол / Спаси, помилуй / Я тону! "

"Правые" интеллектуалы мечтают заклясть судьбу и победить силы распада, взывая к надзаконной империи национал-державного типа; "левые" интеллектуалы в то же самое время предупреждают об угрозе надвигающегося на мир глобального беззакония, оформленного в виде всемирной империи. Негри пишет о новой легитимности, берущей свои истоки в необходимости "вечной войны во имя вечного мира". (Чуть-чуть напоминает советскую "борьбу за мир", не правда ли?)

Перед глобальным беззаконием, которое в правовом смысле представляет собой зеркальную противоположность "Левиафану" Гоббса, рушатся хилые штакетники правовых и псевдоправовых государств, рушится сам общественный договор. Гоббс утверждал, что люди друг другу волки, непрерывно дерутся между собой за кусок, за скудное выживание в полуголодной пустыне. И вот-де приходит государь, который устанавливает порядок, прекращает свару и строит всех в очередь за куском…

Глобальная империя по Негри — это, наоборот, верховная власть, которая организует войну всех со всеми и сама воюет против всех, будучи окончательным арбитром. Полная дегуманизация верховного авторитета! По сравнению с гоббсовским "человек человеку волк" такое положение дел стоит гораздо выше в иерархии беспредельного хищничества: власть всем волкам волк.

Впрочем,  с наследственной  памятью коллективизации, ГУЛАГа, внешних и внутренних войн для россиян этот тезис  вполне органичен.

Однако греза монаха Филофея  о третьем Риме — "вдруг" подхваченная отдельными медиакратами уже в ельцинскую эпоху, а сейчас просто поставленная в повестку дня — заставляет нас еще раз попытаться  понять и сущность империи, и ее внутреннюю феноменологию.  Что является подлинной империей, а что симулякром? Откуда вообще взялось на земле такое "обустройство" человеческого фактора, как империя?

В качестве преамбулы необходимо отметить, что исчисление Филофея представляется нам спорным даже на момент его жизни, не говоря уже о том, что история решительно опровергла его утверждение, что "четвертому Риму не бывать"!

Филофей конечно считал "первым" Рим  апостола Петра, христианскую де-факто империю. Но куда деть империю Августа, Нерона, Траяна? Бесспорно, именно она является первой, потому что факт империи внешен по отношению к явлению христианства (не говоря уже о том, что враждебен Христу!)

Далее Филофей почему-то не посчитал Священную Римскую Империю германской нации. Она то уж точно и наследовала "первому", т. е. западному Риму и была при этом христианской. Филофей о ней якобы забыл (а может, не подозревал о ее существовании?)

Но хватит о Филофее. Вопрос серьезный: сколько было империй, и с чего они начались. Для нас бесспорно, что империя знаменует окончательное утверждение исторического времени, когда осевые ритмы (т. е. судороги, пробегающие одновременно по всем цивилизациям планеты, даже не сообщающимся между собой) выходят наружу и становятся проявленным отрефлектированным фактом, предъявленным всему человечеству. До этого существовали великие государства архаической древности, но сколько бы они ни подминали под себя племен и правителей, они не становились империями, потому что образовывали метафизическую пирамиду, основание которой было на земле, а вершина упиралась в небо. Правители этих архаичных империй были членами небесного ареопага,  своего рода аватарами  Рока на земле. А империя вершиной упирается в титана, героя, человекобога. Империя есть титанический вызов, брошенный землей людей небу олимпийцев. И даже  когда она существует церковно-клерикальным образом от имени Неба —это "Небо, сведенное на землю".

Архетипом всех последующих империй (не исключая, с определенными оговорками, и империю Чингизхана) стало великое геополитическое образование, порожденное личностью Александра Македонского. Это еще не империя в полном последующем смысле; однако, подвиг Македонского-Зулькарнайна вводит человечество в эпоху универсализма (если не сказать, протоглобализма) и делает главное, что должна делать империя: превращает соборный человеческий фактор в имманентно "божественный" и создает дискурс, с помощью которого расшифровываются загадочные метафоры ранее герметически закрытых автономных культур. Македонский, объединив Грецию и Иран, Вавилон и Северную Индию, Египет и Предпамирье, создал эллинизм, без которого был бы невозможен модерн, геополитическое проектирование, последующие империи.

Что говорить, современная глобалистская цивилизация с ее потенциалом интерпретировать, связывать и решать — вся вышла из переметной сумы на боку Буцефала, любимого коня Александра.

У его недолговечного создания была одна характеристика, которую последующие империи не воспроизводили: равенство вошедших в него субъектов. Эллада, Иран, Египет — все были одинаковыми строительными элементами новой сверхцивилизации, управлялись диадохами —бывшими полевыми командирами, что позволило им начать борьбу за наследие Македонского, исходя из равных стартовых условий. Именно поэтому то, что сделал Александр — это еще не вполне империя.

Моделью настоящего неба на земле на все последующие времена стал, разумеется, Рим. Эта машина работает до сих пор, штампуя оттиски, которые для всех, претендующих на абсолютную власть по отношению к людям и истории, обладают неотразимой притягательностью. До настоящего времени мы насчитали двенадцать римов, действующих только в Западном полушарии. Это сам Рим (языческий), западный христианский Рим и Византия, упомянутая Римская германская империя Фридриха Бабароссы, Москва Филофея (сомнительно, но согласимся), далее Санкт-Петербургский "Рим" Петра Первого (явно не то, что понравилось бы Филофею, и что он включил бы рамки своего проекта!)… Но после этого, однако, идут "Рим" Лондона —Британская империя, над которой не заходит солнце, и "Рим" Наполеона… Все они отчетливо брали за основу свой западный Рим, воспроизводя зачастую отдельные детали его политического устройства и геральдической символики, чтобы подчеркнуть преемственность. Но к этому же относится и бисмарковско-гитлеровский Берлин (единая конституция и правовая база от 1861 до 1945), который попросту клялся Римом, да и обновленный Рим Муссолини (из песни слова не выкинешь!)

Отдельно в этой же западной обойме стоит золотопогонная сталинская Москва, столь мучительно соблазняющая нынешних ностальгиков возможностью связать воедино через  Кремль XVI век с  XXI.

И, наконец, всем римам Рим — Соединенные Штаты Америки!

Вот это, по нашему счету, будет двенадцатый Рим — роковой и последний в национально-почвенном смысле перед "глобальной империей" (описанной Негри), которая станет непосредственно империей антихриста — тринадцатой, как ей и положено.

Мы сознательно (хотя и по разным причинам) оставили за скобками данного перечисления империю Чингизхана и Османский халифат.

Первое являлось восточным эхом Рима, точнее, может быть, даже эхом эпопеи Македонского. В отличие от империи западного типа, она не ставила задачи создать новую сверхцивилизацию и тем самым   радикально стимулировать максимально обобщенный человеческий ресурс. Ее цель заключалась в обеспечении мирового господства  для фамильного клана чингизидов через создание монгольской правящей верхушки во всех завоеванных странах.  Цель же западной империи — прежде всего, реорганизация сознания, которая по важности неизмеримо превосходит обеспечение династического наследования. (Поэтому, с династическим наследованием во всех империях дело обстояло очень плохо, не исключая и пример Романовых!)

Что касается второго — османы осуществляли свою геополитическую экспансию для того, чтобы защитить мусульманские народы от повторения крестовых походов, и смысл их проекта был — по крайней мере,  в своей восходящей фазе —антиимперский и антизападный в целом. Поэтому ни этот халифат, ни предшествующие ему халифаты в истории ислама не подходят под определение империи, также как и не превращаются в традиционные теократические государства архаического прошлого. Это в худшем случае просто продукт бюрократического перерождения первоначальной общины верующих, противостоящих государственной организации языческого общества. В конечном счете именно бюрократическое перерождение, делавшее исламское общество подобным его противникам, и приводило халифаты к краху.

Мы не можем обойти упоминанием неизбежные ссылки критиков на Срединную империю Китая и Японскую империю. В случае Китая мы имеем дело с пережитком классической архаики: сакральное государство-храм, в котором "император" — сын неба. Само использование западного понятия "империя" в переводе с китайского есть просто поверхностная адаптация чуждого феномена к привычным штампам. Немного сложнее ситуация с Японией. О том,  империя она или нет, вопрос не стоял до революции Мейдзи.  После этого началась вестернизация и модернизация японского общества, которая проводилась целиком в интересах западного сообщества, прежде всего, Британской империи. Бесспорно, при этом японцами были заимствованы некоторые имперские технологические атрибуты: мобилизация и реорганизация ресурсов собственного населения, поползновение к колониальной экспансии (Корея, Китай) и т. п. По своим геополитическим соображениям Запад счел нужным официально дать Токио статус "империи". Однако тот факт, что вся недолговечная эпопея имперского проекта на Японских островах была инициирована внешними побудительными силами, полностью лишает возможности историков и аналитиков ввести модернизированное японское государство в сакраментальную "римскую обойму".

Если исходить из признания первичной римской модели основополагающим критерием   в определении "имперскости", то неизбежно придется разделить этот феномен на два главных аспекта: символико-метафорический  и содержательно-технологический. 

О последнем в ходе этого изложения нам случалось уже упоминать.  Содержательным стержнем империи является глубинная стимуляция всех пластов и объемов человеческого фактора для того, чтобы заставить его перейти на другой уровень  "данничества" (от слов "дань", "данник"). Данники фараона или китайского монарха — это люди, независимо от своего социального статуса, включая рабский, в подавляющей степени предоставленные сами себе. Люди, так сказать, в их натуральном, почти неотчужденном виде.

В империи в обязательном порядке происходит обобществление людей в пользу имперского проекта. Каждый человек как бы "национализируется" или обобществляется как корова, которая до определенного момента мычала сама по себе, а с приходом коллективизации становится социалистической буренкой, работающей на торжество мирового коммунизма! В Римской империи такой "коровой" становился каждый гражданин, ибо само слово "гражданин" уже указывает  на национализацию его физического лица.

Сенат и народ Рима,  голос народа —глас Божий… Эти и другие выражения ясно указывают, что все, кто имел счастье или несчастье быть членом римского народа, тем самым были мобилизованы и призваны на противостояние мировому варварству и защиту Pax romana —мира по-римски.

Необходимость в империи возникает тогда, когда с точки зрения всемирного общества его сегментация на ячейки препятствует выделению достаточного количества энергии, чтобы компенсировать последствия энтропии в окружающей среде. Тогда вбрасывается очень специфический проект, при котором все его инсайдеры (римские граждане, носители "бремени белого человека" или участники мирового коммунистического и рабочего движения) обретают сверхчеловеческую силу, становятся причастными к небывалым возможностям. В их сознании происходит фундаментальная трансформация, в результате которой граждане империи — в отличие от варваров и дикарей за ее духовными границами — переживают энтузиазм и способны вершить великие дела. Конечная цель империи — повышение капитализации охваченного ею человеческого ресурса.

Однако, у империи есть и символико-метафорическая сторона, на которой покоится ее мистика. Без этой стороны никакой энтузиазм граждан и, говоря шире, никакая историческая эффективность империи немыслимы. Этот символико-метафорический ряд не является произвольным и не меняется от империи к империи. Он задан римским проектом как некий иероглиф, воспроизведение которого служит паролем для входа в это особое пространство титанизма и триумфа. Соответствие римскому образцу (право на порядковый номер) определяется тем, насколько верно воспроизводится этот иероглиф в новой среде.

Зерном первого Рима был герой Эней, уплывший из-под Трои со своей дружиной. Иными словами, империю должен закладывать исход некоего героя из уже исчерпанного прошлого к иным берегам. (Ну,  например, уход Петра Алексеевича из Москвы на брега Балтики или бегство Наполеона из Египта — его личной Трои.) Далее в классическом римском примере должен быть архаический период царей, с которыми ассоциируется некая темная, хотя и традиционная субстанция ("олимпизм"), подлежащая преодолению. Последнее же выражается в республиканском периоде — аскетичном, простом, героическом. Это не легендарный субстрат, как цари, но эпос. (Наполеоновское собирание Европы, петровская реформа и т. п.) Затем, когда Апеннины уже собраны в единое пространство под эгидой будущего вечного города, следует вызов враждебного мира. Не каких-то мелких варваров, а глобального образования типа Карфагена (для России — Запад). Период Пунических воин, в ходе которого республика преодолевает свою детскую стадию и становится зрелой и готовой к триумфальному преображению, обязательно завершается гражданской войной, потому что при отражении внешней агрессии поднимаются великие герои, каждый из которых считает себя перевоплощенным Энеем и отождествляет свою личную судьбу с судьбой всего общего дела. Смута ведет в финале к торжеству единственного Цезаря, за которым начинается уже постреспубликанский, собственно имперский период. На этом этапе энтузиазм становится официальным, литургическим и охватывает уже все народы, так или иначе попавшие "под длань"…

Понятно, что примеры более десятка последующих "оттисков" только частично соответствуют этому первозданному иероглифу. Чем меньше сходство, тем мимолетнее и неубедительнее воспроизведение империи. Хотя полного разрыва быть ни в коем случае не должно. Так в Райхе "Энеем" выступал "приплывший" из Австрии Гитлер (в 1912 он для убедительности даже сплавал в Великобританию и год провел в одном из портовых городов Шотландии!) Роль гражданской войны сыграли конфликт со штурмовиками и "ночь длинных ножей". Имелось и республиканское собирание Апеннин — германские земли Судетов и Силезии, Эльзас-Лотарингия…

Однако из всех этих примеров есть единственный, который воспроизводит иероглиф первого Рима в максимальной приближенности и тем самым получает больше всего прав на то, чтобы считаться его прямым наследником. Сегодня это "двенадцатый Рим", единственная империя, которая имеет Сенат  и Конгресс римского образца,   находящиеся на Капитолийском холме №2 в городе Вашингтон, округ Колумбия.

История США практически без изъятий воспроизводит с понятной поправкой архетипическую  историю подлинного Рима. Уяснение себе этого факта очень важно, потому что определение  того, на каком этапе воспроизводства этого архетипа находится сегодняшняя Америка, позволяет предсказать, — опять же, исходя из римского аналога, — что будет дальше!

В роли Энея выступил Уолтер Рейли, основавший в 1607 году Джеймстаун в Виргинии. Пуритане и квакеры, бежавшие от притеснений британской короны, вытеснили шведов, изгнали голландцев, создали первоначальную территориальную базу. Власть британской короны над этой заморской колонией вполне соответствует легендарной эпохе первых римских царей. Для Георга Третьего, спровоцировавшего американцев своими притеснениями и высокомерием   на бунт и сепаратизм, приведший к установлению республики, вполне может служит прототипом Тарквиний Гордый, посягательство которого на честь свободной римлянки повело к восстанию и победе республиканского строя в Древнем Риме.

Затем, подобно тому, как республиканский Рим воевал с племенами, населявшими италийский полуостров, и консолидировал его земли, получившие независимость американцы вели войну с индейцами, французами, испанцами, выкупая Луизиану, захватывая Флориду и т. д.

Гражданская война в Америке предшествует тому, что можно было бы считать "Пуническими войнами" применительно к истории США, ибо последними безусловно являются две мировых войны, которые США провели против континентальной Европы. (Япония, хотя и играла весьма броскую роль на мировом театре военных действий,  по своему значению не могла сравниться с Европой. Соответственно,  и нейтрализация Японии — только повод вступить в мировую войну для нейтрализации Европы.)

После "Пунических войн" для США —подобно тому, как это было  в свое время для Рима — наступает период всемирной экспансии. Естественно, две тысячи лет назад экспансия Рима осуществлялась в рамках ойкумены в силу тогдашних технических ограничений. Сегодняшняя Америка осуществляет экспансию в планетарном масштабе.

"Постпуническая" экспансия "двенадцатого Рима" происходит на фоне ожесточенного соперничества с советской империей, которую (опять все с теми же поправками и ограничениями)  можно приблизительно сравнить с Парфией. Последняя, кстати, также как и СССР, рухнула в результате, прежде всего, внутренних процессов.

Однако главное, что следует уяснить себе по поводу США: сегодня они находятся в предцезаристской фазе. Республиканский конституционный строй исчерпал свой ресурс, который был обеспечен в значительной мере почвенным белым американизмом, одноэтажной Америкой.

Также как и в Риме, гомогенность титульного населения подорвана крупными анклавами афроамериканцев, латиносов, азиатов, которые также претендуют на аналогичную степень "укорененности" в североамериканской почве. Подобно тому, как это было с Римом, растут антиамериканские настроения по всему миру, множатся вызовы геополитического и геостратегического порядков. Ответом на это может быть только переход к постреспубликанской фазе империи. А это значит, что во главе США должен встать соответствующий "Цезарь" или "Август".

Соединенные Штаты давно миновали ту фазу, когда они подобно раннереспубликанскому Риму были залогом освобождения от местных царьков и тиранов, цитаделью свободы и надежды на деколонизацию. Сегодня они по примеру классических колониальных государств перешли к экспорту своего суверенитета за пределы национальной территории. На этой стадии развития появление харизматической диктатуры становится неизбежностью, ибо экспорт суверенитета,  не опирающийся на человекобожескую фигуру Кесаря, практически невозможен.

Есть и еще один аргумент в пользу неотвратимой "цезаризации" американского политического пространства. Сегодня США — это последнее большое государство, где традиционная сословная буржуазия находится у власти. (В Европе правят аристократические клубные элиты, опирающиеся на организованных люмпенов. В бывших и сохранившихся "соцстранах" люмпены господствуют напрямую.) Именно потому, что американская буржуазия сумела сохранить кастовые черты, в том числе сословный менталитет и этику, она нуждается сегодня в неизбираемом харизматическом лидере как гаранте своего выживания во все более бурном море деклассированных элементов, составляющих ныне подавляющее большинство и в Америке, и в мире.

Точно так же в Древнем Риме цезаризм явился как ответ патрициата на растущие притязания городской черни. (Напомним, что феномен люмпенства возник в первом настоящем космополитическом мегаполисе, которым  оказался именно Рим, а отнюдь не пресловутый Вавилон, гордившийся уже при Македонском своим миллионным населением. В Вавилоне были шудры, но еще не было люмпенов.)

Для мира это означает, что "холодная" экспансия США (военные базы, лоббистские группы, разведрезидентуры, карманные президенты и т. п.) завершилась, и Вашингтон стоит перед перспективой антиконституционного внутреннего переворота и началом неограниченной "горячей" экспансии, первыми ласточками которой стали Ирак и Афганистан (зона древней Парфии).

Евразийский материк становится в постреспубликанском проекте важнейшей игровой площадкой, вытесняя важность даже западного полушария, которое могло считаться главнейшим только с изоляционистских позиций наивного республиканизма (доктрина Монро). Впрочем, это и так очевидно, если сравнить  удельный вес военных усилий США в Европе и Азии с аналогичными усилиями в Латинской Америке за последние 70 лет. 

Ключевая проблема для США сегодня по-прежнему Россия, даже слабая, утратившая самостоятельную мотивацию своей субъектности и готовая быть сателлитом. Сам факт политического суверенитета Москвы над всей Северной Евразией является препятствием для Вашингтона в разжигании большой евразийской войны "всех против всех", в ходе которой для США существует единственный шанс установить настоящий "мир по-американски", имперский диктат в формате римских кесарей. (Меньшую степень насилия и авторитета современный мир всегда отвергнет.)

Таким образом, США неизбежно должны будут устранить Россию как последнюю техническую помеху в реализации их проекта.

Именно с этим связан контролируемый Вашингтоном провокационный подогрев имперских амбиций некоторых группировок в Москве: заокеанские политтехнологи прекрасно понимают затратность этой темы, ее способность истощать не только материальные ресурсы, но и человеческое терпение. Сегодня невозможно спровоцировать Москву на то, чтобы загнать огромные деньги в оборонный проект типа противодействия СОИ. Но еще можно побудить политический класс России потратиться на безнадежную авантюру вроде какого-нибудь "Третьего Рима".

 

Источник: "Контрудар", 16 декабря 2006 г.

Актуальная репликаО Русском АрхипелагеПоискКарта сайтаПроектыИзданияАвторыГлоссарийСобытия сайта
Developed by Yar Kravtsov Copyright © 2020 Русский архипелаг. Все права защищены.