Россия в политической организации глобального мира

Политическое оформление глобального мира является результатом одновременно активных теоретических поисков и ежедневной политической практики акторов международных отношений. Именно первое является фактором усовершенствования практической политики, поскольку, апеллируя к высоким идеалам, можно исправить и нежелательные реалии сегодняшнего дня.

Однако мир покоится на прочных основаниях рационального отношения к жизни и это предопределяет выживание того, что исходит из обнадеживающего опыта прошлого. Поэтому сила государства сегодня по-прежнему во многом зависит от его способности заставить других уважать свои национальные интересы. В условиях глобализации для ряда стран подобная констатация превращается в аргумент в пользу права на неучастие в объективном мировом процессе и это выбор поражения. Объективно, в сегодняшнем мире стихийный процесс глобализации по своим доминирующим тенденциям совпадает с интересами развития техносферы как самостоятельной саморазвивающейся системы[1]. Его успешное продолжение нуждается в соответствующей политической организации.

На сегодня теоретически в чистом виде прогнозируемы четыре варианта глобальной политической организации: глобальная империя, глобальное лидерство, глобальная олигархия, глобальная демократия. Хотя идеальное, соответствующее нашему историческому опыту, воплощение той или иной формы, скорее всего, невозможно, тем не менее, оценка наиболее вероятных перспектив, видимо, имеет смысл.

Глобальная империя. Облик определяющей части развития человеческого рода на исходе ХХ века сформировался как техносфера. Любые другие варианты коллективного существования людей не имеют значения для исторического прогресса, в том смысле, который обеспечивал развитие (усложнение системы) на протяжении известной нам истории после осевого времени Ясперса. США занимают доминирующее положение в этом мире, поскольку их лидерство не может всерьез подвергаться сомнению в четырех имеющих решающее значение для обеспечения дальнейшего развития техносферы областях: военной, хозяйственной, технологической и культурной[2]. Это позволяет утверждать, что в любом принципиальном вопросе функционирования техносферы (на сегодня она смыкается с институтом демократии как внутреннего устройства техносферического социума), в случае возникновения проблемных ситуаций Америка способна взять на себя обеспечение дальнейшего развития. Причем каким способом Америка будет это делать — самостоятельно, опираясь исключительно на свои силы и по своему усмотрению формируя результаты своих действий, или прибегать к международному сотрудничеству, разделяя власть и ответственность за результаты — останется на усмотрение правительства США[3]. Никакие авторитетные и развитые международные институты, как показывают многочисленные примеры 90-х годов, не могут быть препятствием для самостоятельных действий государства-лидера.

Поэтому, в нынешней ситуации мир находится в преддверии Pax Americana как глобальной империи с многоуровневым поделенным суверенитетом и прозрачной всепроницающей вертикальной властью, исходящей из одного центра. Проблема только в степени необходимости такой единой политической системы (убирающая всякие возражения глобальная интеграционная мотивация) и в ее целесообразности (функциональность глобального управления).

Глобальное лидерство. В отсутствии достаточной необходимости контролировать абсолютно все внутриполитические процессы стран мира для полноценного удовлетворения национальных интересов США, которые практически полностью совпадают с потребностями развития техносферы, Америка не хочет втягиваться в рискованное мероприятие по созданию завершенной единой общепланетарной имперской системы. Рискованное не потому, что оно невозможно, а прежде всего потому, что оно нецелесообразно. Америка стоит в центре сложного взаимосвязанного мира. В этом мире продвижение принятых решений и сама их выработка рождаются в результате необходимого стремления к компромиссу, а наиболее перспективная площадка для его достижения и наиболее вероятный источник решения для его осуществления находится внутри американской политической системы, что является важнейшим фактором ее глобального лидерства. Поскольку подражание американскому пути развития постепенно пронизывает весь мир, это само собой создает невероятно благоприятные условия для успешного функционирования американской гегемонии в виде глобального лидерства. Эта гегемония имеет вид согласительной системы и логично влечет за собой построение и совершенствование комплексной структуры взаимосвязанных институтов и процедур (ООН, НАТО, ОБСЕ, СЕАТО и т. д.), предназначенных формально для консенсуального функционирования с реальным решающим голосом за США в жизненно важных для них вопросах.

Глобальная олигархия как реальная согласительная система возможна только при наличии сопоставимой по экономической мощи, экономическому влиянию и ресурсам иной, чем США силы или сил, которые обладали бы своими интересами в сфере международных отношений. Хотя элиты и общественность развитых стран ставят своими стратегическими целями равнозначное и равноправное партнерство с США и полноценное следование своим национальным интересам, ни одно государство не обладает таким мировым экономическим влиянием, которое давало бы шанс на реальное сдерживание глобального лидера[4]. Представителям одной группы развивающихся стран свойственно иллюзорное желание остаться в стороне от процесса глобализации, представители другой сделали свой выбор в пользу системы глобального лидерства США на основании, яснее всех раскрытом Самуэлем Хантингтоном: "В мире, где не будет главенства Соединенных Штатов, будет больше насилия и беспорядка и меньше демократии и экономического роста, чем в мире, где Соединенные Штаты продолжают влиять на решение глобальных вопросов более чем какая-либо другая страна"[5].

Очевидно, что объединяющим моментом обоих теоретических направлений, обосновывающих возможность глобальной демократии — идеализма[6] и транснационализма[7], — является вера в торжество согласительных процедур и международного права. Однако на сегодняшний день, как и на протяжении всей известной нам истории человечества, верховенство права имело реальные шансы стать жизненной реальностью только при ее уверенной опоре на гарантирующую силу. В современном мире монополией на силу обладают только государственные системы, несмотря на все успехи развития негосударственных ассоциаций. Жестокая реальность заключается в том, что ни одно из существующих государств не преследует своей целью приоритеты, совпадающие с приоритетами концепций глобальной демократии.

Внешняя политика государств мира скорее может быть классифицирована по приверженности совсем другим приоритетам:

Первый уровень возможностей: США. Национальные внешнеполитические интересы полностью совпадают с интересами техносферы. Суть этих интересов, на мой взгляд, можно свести к следующему:

1) Как основа стабильности западного мировоззрения — самоподдерживающееся, прогнозируемое, с минимизацией кризисов и их последствий динамичное экономическое и социальное развитие;
2) Как одно из непременных и обязательных условий осуществления первого принципа — внутреннее и внешнее расширение демократии и гражданского общества со всеми присущими им свойствами;
3) Как одно из непременных и обязательных условий осуществления второго принципа — эффективные международные институты и механизмы организационного, экономического, информационного, гуманитарного, правового, политического и военного значения для предотвращения и разрешения кризисов.

Второй уровень возможностей: крупные партнеры по НАТО и другие союзники США. Государства с развитой эффективной экономикой рыночного типа и устойчивой демократической политической системой, что дает им основания надеяться на реализацию самостоятельных внешнеполитических курсов в рамках интересов техносферы, но с учетом специфических национальных интересов в своих регионах.

Третий уровень возможностей: "приближающиеся страны" (термин мой — И.Ц.). Государства, главным декларируемым и реально осуществляющимся вектором развития которых является рыночная экономика и политическая демократия общепризнанных западных образцов. Их возможности самостоятельной внешней политики на основе принципов техносферы ограничены недостаточными ресурсами народного хозяйства и необходимостью "легализации" в глазах США и НАТО своей дееспособности в качестве участников мировой политики. Это категория "опекаемых" стран, где политические режимы получают периодическую или постоянную разного рода помощь и поддержку.

Четвертый уровень возможностей: "страны-изгои". Политические режимы по разным причинам оппонирующие как сложившейся международной политической системе, так и самим принципам нового мирового порядка. Они с большей или меньшей активностью и последовательностью пытаются противодействовать глобальному господству США. Существенной чертой этих государств является демонстративное и концептуальное отвержение модернизации по западному образцу.

Особая категория стран. Народы, имеющие потенциальную возможность и стратегическую цель предложить в долгосрочной перспективе новую парадигму мировой политики. На современном этапе они принимают господство США как объективную реальность, с которой необходимо считаться, не являясь при этом ни принципиальными противниками New World Order, ни активными участниками процесса распространения западных стандартов.

Все это означает, что для реализации такого варианта политической организации глобального мира, как глобальная демократия либо ориентирующиеся на него негосударственные организации должны получить исключительно благоприятные возможности для ведущей роли в мировом развитии, либо все общественные институты, включая государство, в ходе своей эволюции должны осознать актуальность такой задачи.

Таким образом, при подробном рассмотрении тенденций формирования глобального миропорядка можно сделать следующие выводы:

1. политическая организация глобального мира является производным явлением от объективного стихийного процесса, и ее облик напрямую зависит от актуальных проблем обеспечения дальнейшего развития техносферы, независимо от того какая именно организация выступает инструментом обеспечения этого развития, хотя сегодня оптимальным продолжает оставаться государственная структура, конкретно — США;

2. с точки зрения идеального умозрительного гуманитарного подхода, тип политической организации конечно желателен в форме глобальной демократии;

3. глобальная олигархия возможна, но сомнительна, ибо, если на этапе формирования очевидна косность одних и продажность других в большинстве национальных элит, крайне пессимистично выглядит перспектива их состоятельности в структурированном динамичном жестком конкурентном мире, слишком велика вероятность большого числа неконструктивных и неактуальных сдерживаний глобального лидера в его активной деятельности;

4. глобальное лидерство США пока наиболее вероятный способ успешной политической организации, поскольку здесь очевидно совпадение в основном национальных интересов Америки и потребностей дальнейшего ускоряющегося развития техносферы;

5. глобальная империя не является невозможным сценарием, поскольку все необходимые условия для ее построения существуют в виде культурного единства определяющей облик жизни части рода человеческого и мобилизационного потенциала системы-претендента. Однако сегодня ни мир в целом, ни глобальный политический лидер не имеют достаточно сильной мотивации для того, чтобы тратить часть ресурсов на единую структурную оболочку.

Из предложенной классификации следует, что Россия уже с середины 80-х годов относится к "приближающимся странам". Соответствующие качественные признаки за время становления демократической государственности только усиливались: "новое политическое мышление" и "стратегическое партнерство" — разные категории для обозначения одного курса, который при всей эклектичности процесса становления новой России как субъекта внешней политики[8] являлся, по умолчанию, основным ориентиром для власти. Решительные действия Президента В. Путина после 11 сентября 2001 г. стали своего рода апофеозом той же самой тенденции. Если бы речь шла об идеальной системе, то можно было бы зафиксировать качественный переход РФ во второй уровень возможностей. Однако Россию не дают в нее попасть дефекты рыночной экономики и вызывающая сомнения устойчивость ее демократической системы. С определенной долей уверенности сегодня можно утверждать, что страна еще не прошла критическую точку отката. Иными словами прежние стратегические ориентиры национального развития не пересмотрены и по-прежнему признаются в качестве таковых и властью, и подавляющим большинством истеблишмента.

Вместе с тем, значительная часть кругов, влияющих на общественное мнение, разделяют точку зрения об особой миссии России и по этой причине видят ее в особой категории стран наряду с Индией и Китаем. Нельзя сказать, что этот вариант совершенно нереален. В случае неких непредвиденных изменений мировой конъюнктуры или обнаружения у России необходимого набора ресурсов либо для полной автаркии, либо для какого-либо рода экспансии, такого рода подход и такого рода видения, вероятно, окажутся востребованы. Однако следует учитывать и тот факт, что попытки осуществить "переход" России в особую — незападную — категорию стран без надлежащего ресурсного обеспечения приведут либо к подчинению более сильным партнерам по коалиции, либо, в условиях неизбежной в таком случае и необратимой деградации, к скатыванию в категорию стран "изгоев".

2002 г.

[1] См. Косолапов Н.А. Международно-политическая организация глобализирующегося мира: модели на среднесрочную перспективу // "Общественные Науки и Современность", 2001, №6, с.150-151; Косолапов Н.А. Глобализация, миропорядок начала ХХI века и Россия.// Постиндустриальный мир и Россия. М., Эдиториал УРСС, 2001, с.232, 237.

[2] Бжезинский З. Великая шахматная доска. М., 1997.

[3] См. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка. // Новая постиндустриальная волна на Западе..М., Academia, 1999, с. 536; Бордачев Т.В. "Новый интервенционизм" и современное миротворчество. М., 1998, с.83–122; Кортунов С.В. Имперские амбиции и национальные интересы. М., 1998, с.62-80.

[4] См.: Галицкий В. Паутина влияния. Анализ центров экономической силы в современном мире // "Эксперт", 2001, № 42.

[5] Hantington S. Who International Primacy Matters // "International Security", Spring 1993, p.83.

[6] См. Clark G. & Sohn L.B. World Peace through World Law. Cambridge, Massachusetts, 1960; Gerar F. L’Unite federale du monde. — Paris, 1971; Periller L. Demain, le gouvernement mondial? P., 1974; Le Mondialism. P., 1977.

[7] Най Дж. С. Взаимозависимость и изменяющаяся международная политика // "Мировая Экономика и Международные Отношения", 1969, № 12; Loard E. International Society. L., 1990.

[8] См.: Косолапов Н.А. Становление субъекта российской внешней политики. // "Pro et Contra".Т.6, №1-2. Ч.I, с.7-31.